Книга 160 шагов до тебя, страница 31 – Соль Решетникоф

Пока я убирала подносы в холодильник, бабушка пыталась оправдать Леонардо:

– Это, конечно, называется “поставить тебе бидон”, но ведь могло произойти что угодно.

Ага! Хотела выучить итальянский – вот и лови! Фраза “поставить бидон”, что означает не прийти на свидание. Заруби себе на носу, Ассоль. Но ведь можно же учить итальянский не таким жестоким способом!

Обида обожгла нутро и вот-вот собиралась вылиться наружу крокодильими слезами. Я глубоко задышала, чтобы справиться с ними. Вспомнила похожий случай с мамой: когда она пообещала сходить со мной в театр, а потом, нарядившись в праздничное платье, уехала с папой куда-то на такси. Уже столько лет прошло, мамы больше нет, а обида осталась. Надо учиться с легкостью принимать любые жизненные ситуации. Но как?

Я наклонилась, чтобы разложить упаковку для выпечки под прилавком, сглатывая слезы.

Брякнула входная дверь. Сейчас я поднимусь и увижу его виноватую улыбку. И мои страдания как рукой снимет!

– Динь-динь! – голос сверху заставил меня поднять голову.

Я замерла под прилавком с бумажной тарой в руках.

Увы! Это оказался не он. Энцо, закадычный друг Леонардо. Его кудрявые волосы, обычно обрамляющие лицо одуванчиком, на этот раз были тщательно уложены гелем, а белая майка освежала темную кожу, из-за которой мальчишки дали ему прозвище Мавр.

– Энцо, ты не жениться собрался? – Я не смогла разобрать в тоне бабушки, подтрунивала она над ним или восторгалась. – Табак знает, что в тебе сегодня изменилось! – приоткрыла рот бабушка.

Он какое-то время не сводил с меня глаз, наблюдая за каждым моим движением:

– Соль, а почему бы тебе не пойти со мной в кино?

– Я не хочу в кино, – холодно ответила я, продолжая перекладывать бумажную тару. – Мы с Леонардо в музей собирались.

– Так почему он за тобой не зашел? Давай я тебя туда отведу!

Я поправила очки, чтобы он не заметил застывшую слезу. Поднялась и растерянно оглянулась по сторонам, думая, какую выдумать причину, чтобы не идти.

Сандра закрыла кассу на ключ, и, окинув взглядом смущенную меня, сощурилась:

– Иди! Жизнь – это не только работа и учеба.

– Ну, бабушка! Ты же знаешь!

– О, да! Именно поэтому: иди. Только не забудь, что любая карета в двенадцать превращается в тыкву! – пошутила она.

– Мы не заставим тебя волноваться! – Энцо радостно заторопился к двери, открыл ее и пропустил меня вперед.

Я еще раз посмотрела, не приближается ли Леонардо. Что ж, любимый, сегодня ты потерял первое очко. Мама оказалась права: за настоящего мужчину всегда говорят его поступки. Ну, и где же они?

Место, где проходила выставка, располагалось в нескольких минутах ходьбы от кондитерской. Вначале я думала, что здесь находится лишь муниципалитет. Бабушка часто носила сюда бумаги и непременно прихватывала коробку своих фирменных фисташковых пирожных, а выходила оттуда уже с печатями на каких-то лицензиях. Это здание не только соединяло между собой самые разные исторические эпохи и архитектурные стили, но еще и семейные истории на протяжении целых семи веков – Фрескобальди, Арриги, Фрати.

Энцо купил билеты, и мы поднялись на второй этаж. В зале мы оказались вместе с небольшой группой туристов-пенсионеров, которой гид что-то вдохновенно рассказывала.

Я рассматривала имена под картинами: “Фра Беато Анджелико”, “Андреа дель Верроккьо”, “Фра Паолино с Пистойи” и их угрюмые женские лица. Из тестовых заданий по итальянскому я с помощью бабушки узнала, что людям той эпохи запрещали улыбаться во время позирования. Какая тоска! Наверное, Энцо прав. Надо было пойти в кино.