Книга 160 шагов до тебя, страница 33 – Соль Решетникоф

Война! Вот что мне сейчас нужно. Прожить внутри себя батальную сцену и выплеснуть через чувства и переживания весь яд. Мы с Энцо вышли в коридор и направились в другой зал.

Энцо провожал меня до дома и все старался дотронуться до моей руки. Я избегала его прикосновений, словно он мог ошпарить меня, как раскалённый утюг. А что, если Леонардо увидит нас вместе?

“Ну и что?” – возражала другая я.

А вдруг он все-таки заходил за мной, а меня не было?

“Какая разница! Он не пришел на первое свидание!”

Пока две части меня боролись между собой, мы свернули на нашу улицу, и Энцо обнял меня за талию, дохнул жаром в щеку и спросил:

– Ну как тебе гвельфы и гибеллины?

Я снова отпрянула от него:

– Гвельфы – это те, что заодно с папой и против империи, а гибеллины, наоборот, сторонники империи и против папы. Так ведь?

– Угу, что-то вроде того, – подтвердил и Энцо шмыгнул носом.

– Гвельфы строили стены с квадратными зубцами, а гибеллины – галочкой?

Мы прошли еще несколько шагов, и вдруг я оцепенела: рядом с нашим домом в скудном свете пожухлых фонарей стояла фигура. Меня мгновенно бросило в жар, руки вспотели.

Это был Леонардо.

Мы подошли ближе, и я увидела у него на руках белого пса с черным пятном над левым глазом. Поравнявшись, заметила на его лице нечто среднее между извинением и разочарованием:

– Ассоль, извини, что так поздно. Экстренная встреча с импресарио. Зашел к тебе, а бабушка сказала, что вы ушли вместе.

– Не будь я собачницей, с тобой бы не заговорила, – я старалась изо всех сил сохранять безразличие, но грудь сковал страх потерять его. Я посмотрела на дрожащую собачку, и почесала ее за ушами:

– Жаль, что у Сандры аллергия на мохнатых. Чей он?

– Возвращался с прослушивания, а бродяга в парке чуть не прибил ее. Утащила у него бутерброд, пока он благодарил за щедрую милостыню. Пришлось спасать.

– Надеюсь, ты навешал ему как следует? – раздувая ноздри, спросил Энцо.

– Нет. Забрал четвероногую, свозил к ветеринару. А еще… – Леонардо склонил голову и потрепал собаку. – Я буду петь на международном фестивале “Молодые голоса”.

– Как здорово! – Я хотела броситься ему на шею от радости. Но вместо этого лишь потерла ладони друг о друга.

Энцо не понравилось то ли известие, то ли моя на него реакция. Он шмыгнул носом и стал оглядываться, будто ждал кого-то. Я достала из сумочки печенье и протянула собаке с лохматой челкой. Она тут же принялась лизать мне руку, как только смела миндальное лакомство, смотрела на меня с надеждой получить ещё что-нибудь съестное.

– Дай я ее подержу, – протянулась я к дворняге.

– Если блох не боишься, – улыбнулся Лео.

Я взяла животину на руки, и она снова принялась лизаться:

– Так как же ее зовут?

– Можешь сама дать ей имя. Дед уже даже будку где-то откопал.

– Феличита, мы назовем ее Феличита! – обрадовалась я. – Пусть она принесет нам удачу, а у нее отныне будет много счастья!

Потом встревожилась:

– А что случится с ней, когда ты поедешь на фестиваль?

– Будешь ее выгуливать.

Я обрадовалась, что смогу быть причастной к его жизни, пока Лео будет далеко от меня.

Лаская пса, наши руки с Леонардо встретились. Энцо покосился и сделал шаг вперед, отделяя нас друг от друга, затем почесал собачий лоб:

– Поняла, мешок с блохами? Он твою судьбу уже решил!

Феличита в ответ зарычала, и Энцо, фыркнув, отдернул руку.