Книга 160 шагов до тебя, страница 86 – Соль Решетникоф

– Жесткие у тебя игры! Хотя моя голова еще и не такое выдерживала!

Резко притянув меня к себе, он вырвал из моих рук черпак и с шумом бросил его за спину. До боли сжал талию и повалил на лежанку, продолжая тискать. Я отталкивала его, молотила кулаками по голове, а он шумно дышал мне в лицо перегаром. Наконец, он поймал мой рот и чуть не задушил поцелуем. Я на мгновение расслабила губы и, подгадав момент, укусила его за язык. Он заревел, словно разъяренный медведь и столкнул меня на пол. Подминая под себя, рассердился:

– Ты еще не поняла, что здесь командую я?

В скудном свете лампы пот на его пористом лице заблестел:

– Я хочу знать, куда твоя бабка спрятала картину. Признайся, тебе нужны деньги? Называй цену!

– Эн…цо-о-о! – заголосила я что есть мочи.

Но похотливое чудовище приказало:

– Не ори! Тебя никто здесь не услышит. Они уже заняты своими подружками. Раздевайся! Хотя нет, я сам! – и рванул за подол платья так, что ткань затрещала.

Я сопротивлялась, пытаясь освободиться. Но Поль сильно прижал меня к полу, блокируя ноги своим весом.

Прервавшись на несколько мгновений, другой рукой он освободил от ткани мою грудь:

– Здесь я решаю, кого и как брать! – зарычал он.

Я хотела что-то крикнуть, но вместо этого из груди вырвался всхлип, а за ним и слезы. Поняла, что мне не остается ничего другого, как перестать сопротивляться, если я хотела жить.

– Энцо сейчас не до тебя! – прохрипел Поль.

Он возбужденно водил шершавыми ладонями по телу, мял ягодицы, тер между ног:

– Твой муженек – конченый неудачник!

Ощутила его склизкий язык на своей шее, ушах, щеках. Он принялся целовать меня в губы, я попыталась увернуться, но тут же мое лицо обожгла пощечина:

– Чертова путана! Как ты пахнешь! Я дам тебе все! Только скажи, где картина! Картина, где она? Клиент, что ее ждет, ты даже не представляешь, кто он!

Я завыла. Он же рванул кусок платья и заткнул мне им рот. Это не плохой сон. Это была реальность, в которой из человека вылез дьявол. “Я за-му-жем!” – звенело в голове и от этой фразы что-то сжалось в груди, а лицо обожгли слезы отчаяния.

– Ты знаешь, кто я? Поцелуй! – он хлестал меня по щекам, когда я не выполняла его команд.

Пыхтя и кряхтя, он вошел в меня. Под его чудовищным весом я не могла пошевелиться. Оставалось лишь наблюдать его дикий взгляд, но его я выдержать не могла, и отвернулась.

Казалось, моя душа поднялась к потолку, и я стала просто телом, умирающим от боли и отчаяния под другим телом.

Я дождалась того момента, когда Поль замер, и вскоре захрапел старой бензопилой. Дрожа и всхлипывая, я собрала оставшиеся силы, извернулась и, наконец, спихнула его с себя.

Он закряхтел, как обожравшийся помоев хряк. Я сорвала с вешалки полотенце, подняла с пола его рубашку, накинула на себя. Приблизилась к двери, навалилась на засов, как можно тише и решительнее. Услышав скрип петель, Поль снова закряхтел, приподнял голову. Я замерла, подождала, пока он не перевернулся на бок и вновь не захрапел, и только потом выскользнула наружу.

Дождь закончился. На улице светало, изо рта валил пар. Меня знобило еще и от непонимания того, как мне выбираться отсюда. Босые ступни скользили по ледяной плитке, но возвращаться за обувью и сумкой было слишком опасно. Я наспех застегнула несколько пуговиц рубашки, обернула полотенце вокруг талии и пробралась в дом, стараясь не издавать ни звука. На кухне никого не было, но из зала доносились тихие стоны. Я кошкой прошмыгнула мимо дотлевающего камина, где двигались в такт два тела. Кажется, это был Билли с Лючией. Энцо и Матильда спали рядом, свернувшись клубочком.