Книга Глубокие тайны Клиф-Хауса, страница 23 – Хельга Мидлтон

– Минуточку, – вмешалась Эйлин. – Вы уверены, что девочка, дочь кухарки, могла правильно запомнить имена гостей?

– Это нам еще предстоит уточнять, но пока работаем с той информацией, которой располагаем, – холодно ответил констебль, явно раздраженный тем, что его прервали. – Третье: мы не знаем, в каких отношениях были сестры, возможно, Анна и пригласила Надин познакомиться с семьей. Четвертое: Кейти помнит, что Надин была не одна, не то с мужем, не то с бойфрендом по имени Валентин. Факт супружества пока не подтвержден. Мы разыскиваем актеров той труппы. Единственное, что удалось установить, – что артист под именем Валентин Камомайл действительно состоял в труппе. Пятое: было очень шумно, весело. «Лучшее Рождество в моей жизни» – так охарактеризовала его Кейти Бланш.

Эйлин, как ни старалась, не смогла сдержать эмоций. Она повернулась к Габби. Их лица почти касались.

– Ба! Как же так?! У меня есть тетка, а я о ней первый раз слышу.

– Я тоже, – отшатнулась старушка. – Что вы тут несете? – Она подняла на констебля полные ужаса глаза. – Какая Надин? Какое Рождество? У Анны – матери моей единственной внучки – не было никаких сестер! У нее и родителей-то не было! Она сирота! – Габби выкрикивала слова как выплевывала.

Эйлин никогда не видела ее такой взволнованной, почти агрессивной.

Старушка откинулась на спинку дивана и закрыла глаза. Ее губы дрожали. Казалось, она сейчас расплачется.

Эйлин тоже искренне расстроилась. Она обхватила голову бабушки и прижала ее к себе; гладила седые кудряшки, шептала ей какие-то слова утешения.

Полицейские молча наблюдали. На несколько минут в комнате повисло молчание. Постепенно Габби успокоилась и перестала дрожать. Эйлин протянула ей чашку с остывшим чаем. Та послушно, как ребенок, сделала несколько глотков. Девушка вернула чашку на место, повернулась к полицейским и тихо, но твердо проговорила:

– Как адвокат и как член семьи считаю неправильным продолжать данное интервью. Опрашиваемая не в состоянии адекватно отвечать на вопросы, и продолжение расспросов может неблагоприятно повлиять на ее здоровье.

Детектив Маккензи не скрывал своей досады:

– Вы, мисс Колд, оказывается, не только адвокат, но и доктор. Можете ставить диагнозы и делать прогнозы?

– Моя работа адвоката в том и заключается, что, отстаивая права подзащитного, я сохраняю ему не только свободу, но и здоровье.

– Конечно-конечно. Гуманизм – превыше всего.

Детектив-констебль Билл Смит уже поднялся, ожидая, пока его начальник сделает то же самое. Маккензи не спеша взглянул на часы, сделал запись в графе «окончание допроса» и аккуратно закрыл свой блокнот. Билл повертел в руках полупустой стаканчик, как бы прикидывая, много ли в нем осталось, но передумал брать с собой и поставил на столик рядом с вазочкой с нетронутым печеньем.

Оставшись одна, Габби накинула на плечи шаль и поудобнее устроилась в кресле у окна.

…Кухарку какую-то приплели. Не поленились – разыскали. Тоже мне детективы! Я и так все прекрасно помню. А уж то Рождество невозможно забыть. Я с детства люблю, обожаю этот праздник. Он сказочный. И смысл у него глубокий. Он о волшебстве, о главном подарке в истории человечества. Ведь Бог подарил нам, людям, Своего Сына. Этот праздник для того, чтобы напомнить нам о том, чему Сын Бога учил людей, – о добре, о всепрощении, о щедрости. Именно поэтому я готовлюсь к Рождеству заранее. За два месяца начинаю покупать и заворачивать в красивую рождественскую бумагу подарки. И елка в нашем доме всегда ставится заранее. Я как-то даже поругалась с Мартой. Моя сестра все делает в последнюю минуту. И к Рождеству готовится в последнюю минуту, за несколько дней до праздника. Из ее рассуждений следует, что долгая подготовка делает праздник обыденностью. Мол, когда в доме месяц стоит елка, глаз к ней привыкает, и она становится частью мебели. Не знаю, как для Марты – она давно уже там, где праздник каждый день, – а для меня нарядная елка всегда елка и уж никак не мебель.