Онлайн книга «Малахитница»
|
«Он меня ненавидит…» Как и она его и всех этих сущностей. Девушка перевела взгляд на комод, где стоял портрет старухи в молодости. Иногда Паше казалось, будто это ее фотография, лишь глаза выдавали чужого человека. Она побаивалась своей бабки и всех ее темных дел, вздрагивала, лишь проходя мимо ее портрета. Старуха никогда не делала зла ни ей, ни другим, однако сама возможность уже вызвала страх. Ее жуткие глубокие глаза, в которых таились знания, что другим и не снились, навсегда оставались у всех в памяти до конца жизни. Лишь она могла с холодным лицом сказать человеку о скорой кончине или приближающейся неизлечимой болезни. Ее тяжелая энергетика никогда не располагала к теплой семейной обстановке, но Паша считала своим долгом навещать старушку вопреки ее ворчаниям. В один из дней девушка застала страшную картину — бабка лежала на кровати, ворочаясь и крича, как не в себе, но, завидев внучку, распахнула глаза и вцепилась в ее руку. Паша, напуганная до смерти, не могла проронить ни слова, даже слезы застряли комом в горле. И лишь с ее приходом старуха выдохнула, легла, и только голова коснулась подушки — на душе наступил покой, а сердце тихо остановилось. Ее ужасный дар невольно перешел на плечи Паши, и это означало одно — придется передать его дальше, если она не хочет умереть в таких же страшных мучениях. Все знакомые, прознав о ее даре, быстро окрестили Пашу Азовкой, которую по легендам заточили в пещеру за дружбу с разбойниками да преступниками. Девушка не желала такой судьбы — сидеть да плакать всю жизнь в одиночестве, — но ничего уже не могла с этим сделать. Заложница родового дара, теперь она вынуждена нести это бремя до конца своих дней. Сама виновата… Паша открыла злополучный сундук со старыми вещами бабки: куча банок-склянок, тряпок, и вот на самом дне лежала та самая потрепанная книга… Страницы в ней уже пожелтели, некоторые рассыпались прямо в руках. Девушка с интересом смотрела на закладки в виде цветов, которых прежде не видела. Раньше бабка запрещала трогать ей все эти предметы. В огромном количестве рукописных заметок Паша все же нашла один обряд, который смогла прочитать, — на очищение дома для новой хозяйки. Она тут же начала копаться в поисках необходимых принадлежностей. Паша решила не пропускать ужин, голодной обходя дом. Звуки урчания в животе явно не помогут ей сосредоточиться. Она перевернула оладушек, понимая, что затея была плохая: ни одного красивого и съедобного. Огонь на плите будто издевался, жаря так сильно, что просто сжигал тесто. — Не поем я сегодня, да? — она хмуро смотрела на обугленные оладьи. Рассудив, что лучше так, чем ничего, Паша лишь соскоблила ножом все корочки и, корчась, впихнула в себя пару штук, чувствуя ужасную горечь. — Пора начинать… — проговорила она себе, наклоняясь над сундуком. Пусто. Не было ни свечки, ни платка. Даже книга исчезла. Сундук был абсолютно пустой. Паша закипела: — Да черт возьми, черт возьми! Сколько можно?! — вскрикнула она и тут же вздрогнула от резкого стука в окно, осторожно подходя ближе. По ту сторону стекла возле рамы лежал мертвый воробей. Паша до ночи искала все свои приготовления. Как назло, они были разбросаны по всему дому. Свеча лежала под ее подушкой, платок застрял под половицей. Вот только книгу она не нашла. Плюнув на это дело, Паша решила поскорее закончить с этим. Она вооружилась найденными вещами и направилась на улицу. Ждать она уже не могла. Да и нужно-то было лишь трижды обойти дом, ни на что не оглядываясь и шепотом повторяя заговор. Небольшая цена за спокойную жизнь в доме. |