Книга Посох Велеса, страница 64 – Евгения Кретова

Катя еще долго в тишине переходов слышала его удаляющиеся шаги, потом медленно пошла в сторону зала с очагами.

– Что ему все-таки было надо?

Мысли то и дело возвращались к разговору со странным парнем, Антоном. Когда она думала, что он заодно с теми двумя ненормальными, все казалось просто и понятно: бандит – он везде бандит. Но сейчас…

Если он ее обманул – притворился добрым и заботливым, – то зачем? О том, что у нее нет посоха, она им говорила не раз, повторила только что, и повторила бы и без его признаний… Ей было настолько все непонятно, но в то же время так… приятно. Приятно, что кто-то о ней думает.

Поэтому она решила Ярославе о своей встрече ничего не говорить. Пока, по крайней мере.

Она вернулась к очагу, устроилась удобнее и почти сразу уснула: спокойно, глубоко, без сновидений. Так крепко, что не увидела и не почувствовала, как к ней приблизились две мужские тени, те самые, что недавно вели беседу в тайных переходах древнего города. Один из них, тот, что моложе, присел на одно колено.

– Она? – спросил.

Тень провела рукой над Катиным лицом, оно озарилось мерцающим светом.

– Сомнений нет, – отозвался Рус. – Это его дочь… И две могучие тени почтительно преклонили колени перед спящей крепким сном девочкой.

Рано утром, когда еще не выпала роса на траву, место, где Катя и Ярослава, разорвав ткань темного морока, вывалились из перехода, осветилось бледно-синим светом: из образовавшегося провала на сухой ковер из прошлогодних иголок и листвы шагнули двое. Один из них, высокий светловолосый парень, наклонился над остатками остывшего костерка, дотронулся до обугленных камней.

– Вчера здесь были, – задумчиво вгляделся в темноту.

Второй, приземистый темноволосый паренек, присел рядом с ним, тоже дотронулся до остывшего очага.

– Переход здесь обрывается. Дальше шли сами.

– А костер чего разожгли?

Светловолосый поднялся, заправил руки за пояс:

– А кто ж знает…

– Может, что не так пошло?

– Верней всего…

Высокий потянулся в темноту между сосен, притянул к себе прозрачные серые тени, что столпились у корней векового дерева.

– А ну-ка сказывайте, чего видали? – обратился к ним.

Серой дымкой, сотканной из утренней сырости и неяркого еще света, колыхнулись тени, подвинулись, ширясь.

И вот перед двумя юношами стоят три полупрозрачных мужичка: шапки набок, короткие полушубки подпоясаны, сапоги потертые, исхоженные, а глаза острые, все подмечающие.

– Чавось не спится вам? – тот, что ближе, откашлялся в кулак и деловито подтянул пояс.

– Ведаете, кто я? – тихо спросил светловолосый. На что мужички, переглянувшись, кивнули:

– Знамо дело, ведаем. Ты – лесной хозяин, товарыш твой – речной. Ведаем и то, что коль позвали в час неурочный, значит, дело важное, нестерпимое.

– И то верно, – светловолосый кивнул, показал рукой на остывший костер, – давеча здесь двое стояли. Видали их?

Мужички медленно, с неохотой, кивнули:

– Видали. Девчонки две. Наследили много. Светловолосый переглянулся с товарищем:

– Какой тропой пошли?

– Знамо дело, медвежьей…

– Хозяин таежный встретился?

– Так-то и говорим – наследили ваши знакомицы: матушку-медведицу потревожили, с медвежонком.

– А потом?

Мужички молча принялись корябать землю носками сапог.

– Мы за то дар оставим, богатый, – светловолосый искоса глянул на товарища, тот порылся в мешке, достал краюху хлеба, положил на поваленный ствол рядом.