Книга Нить Гильгамеша, страница 43 – Евгения Кретова

– Его надо пить непременно большими глотками, иначе ничего не получится, никакого мозговзрыва, понимаешь? – Дочь взяла в руки кружку и, повернувшись к матери, протянула ей. – Ты готова?

Грета села на кровати.

– Вполне, – она хотела взять кружку из рук дочери.

Та отпрянула:

– Э-э нет, надо встать. Тавра сказала, что в постели нельзя.

– Но ты же хотела, чтобы я позавтракала в постели.

Семаль упрямо поджала губы:

– Хотела, да… но передумала и сделала «Мозготряс».

Грета, проворчав, откинула одеяло и выбралась из постели.

Дочь улыбнулась:

– Теперь можно.

Кружка оказалась ледяная. Напиток внутри – ядовито-зеленый, от него поднимался мятный парок. Грета с сомнением уставилась на дочь:

– Я точно не отравлюсь? Что, ты там говорила, в составе этого явства:

– А я не говорила… Триахин, мясо мирра́нских крабов, измельченный стебель земной перечной мяты… Немного сладкого ежевичного сиропа… Вкус должен быть освежающим.

Грета все еще сомневалась, дочь подбодрила:

– Ну, неужели ты мне не доверяешь?

В прошлый раз она это говорила матери перед прыжком с парашютом с башни Тиязе́ре. Грета тогда сломала ребро и вывихнула ногу. Вздохнув, она коснулась губами края кружки и, переведя взгляд на замершую от восторга дочь, сделала глоток.

Это было словно сгусток ртути. Он сковал легкие, в одно мгновение выбив из них весь воздух и оглушив. Ледяная жижа, ставшая внезапно густой и склизкой, не проглатывалась, застыв в гортани и начала выходить из Греты… слезами.

– Глотай, глотай, скорее! – кричала рядом Семаль, подпрыгивая и размахивая руками.

Волю тоже парализовало. Даже если сейчас Грета и могла бы выплюнуть влившуюся в нее гадость, то не смогла бы.

– Ну же!

И Грета сглотнула. Ледяное крошево проникло в брюхо, казалось, оно прожигало даже стенки желудка. Грета, отставив кружку на тумбочку, уперлась в нее ладонью и тряхнула головой, пытаясь перевести дыхание.

– Во-от! – завизжала рядом Семаль. – Мозготряс!

Она крутилась и подпрыгивала, словно взбесившаяся юла, вертелась вокруг, а Грета не могла сфокусировать взгляд – чертова кружка расплывалась перед ней ядовито-зелеными кругами.

– Воды, – прохрипела, наконец, падая на колени.

Семаль исчезла на мгновение, вернулась со стаканом воды. Грета сделала несколько жадных глотков, надеясь, что вода не отравлена. Хвала богам, дочери хватило милосердия подать простой воды.

– Ну как, классно ведь, да? – не унималась дочь, хоть во взгляде появилось сомнение.

Грета закатила глаза:

– Тавре стоит оторвать руки и поставить вместо ног, – пробормотала Грета, вставая. – Убери это и не вздумай пробовать сама!

Дочь просияла:

– Да, она так примерно и сказала, что ты среагируешь! Хорошо, что они с родителями уже покинули «Иль».

«В самом деле, какая предусмотрительность», – Грета с облегчением поняла, что может, наконец, дышать.

Они приготовили завтрак. Успели сходить на этаж с магазинами и подобрать Семаль новую форму. Когда возвращались, девочка мечтательно покосилась на золотистые двери «Аяфе́та» – местного ресторана быстрой еды. В нем в этот предобеденный час толпились служащие, студенты академии правосудия.

– Может, сходим?

Там подавали лучший в Единой галактике вите́ль[17] со свежими овощами, с тонкой, хрустящей корочкой и кисло-сладким соусом. Грета посмотрела на часы: она просила постараться не трогать ее сегодня и креоник послушно молчал, но она могла только гадать, какими усилиями ее помощника это происходит.