Книга Посланники Нибиру, страница 67 – Евгения Кретова

Причина находилась на поверхности, и нет – это касалось не его дешевого одеяния. Как раз наряд с карамельками в качестве украшений, браслет из проволоки смотрелись в толпе нунбиек вполне аутентично. То, что выдавало креонидянина с головой, это цвет его кожи! Ни землянин Влад Чайка, ни сам Хаско Болл, наряжаясь в женское платье, не подумали о том, что нунбийские девушки традиционно имеют смуглую кожу и получают право отбеливать ее специальными мазями только после замужества и рождения первенца. Да и то, никакие средства не отбеливают смуглых от природы нунбиек до сахарно-белого оттенка, которым обладал молодой вор.

Но деваться ему уже было некуда. Где-то он слышал поговорку: не смей останавливаться, п озорься до конца. Именно это он повторял себя снова и снова, мысленно придумывая способы уничтожения мерзкого землянина, втравившего его в неприятности.

«Скварр меня раздери и выплюни», – ругался креонидянин, пробираясь через провонявшую кострами и пережаренным маслом дворцовую площадь, с раздажением понимая, что на него пялятся все – от престарелых матрон, прибывших продать своих дочек замуж, до торговцев шелком и карамелью.

– О, какая красота… – шептались они.

Хаско кивал и натянуто улыбался.

– Надо менять легенду! – сообщил Влад, прорвавшись сквозь помехи в наушник, вмонтированный в серьгу креонидянина. – Прежняя никуда не годится.

«Я тебя убью», – мысленно пообещал Хаско.

Из бедной нунбийской девушки-сироты, он превратился в незаконнорожденную дочь креонидянского промышленника, разорившегося после потери каравана и выплаты налогов.

– Все, вот это точняк легенда, – шептал ему в наушник землянин. – Сейчас, подправлю твое досье в файле местной стражи.

Хаско Болл готов был его придушить, но вынужденно кокетливо улыбался – он подходил к вратам. Его сердце выпрыгивало из груди подобно зараженной фурии, дыхание сбивалось, а крохотные бисеринки пота собиралась по линии роста волос, выдавая его волнение. Дотронувшись до ключицы будто бы в порыве стыдливости, он пропел в закрепленный микрофон.

– Ничего не выйдет, я отказываюсь.

Местные обитатели выбегали из шатров, чтобы пялиться на него, тыкали пальцами и округляли в крайнем удивлении рты. Иногда из них вываливалось недоеденное кушанье и падало под ноги ошалевшего от страха креонидянина. Тогда он приподнимал край тоги – так, чтобы форменные брюки оставались незаметны – и перешагивал через мусор. И непрестанно клянялся подобно заводной кукле.

– Иди к воротам и проходи внутрь, – скомандовал Влад. – Не отсвечивай там…

Молодой креонидянин затаил дыхание, с опаской посмотрел на стражников – те уже с любопытством изучали его. Нужно было принимать решение – или, подобрав подол неудобной тоги, уносить ноги и возвращаться на катер, а следом за ним – на Калипсо, в распоряжение Сурфа, или рискнуть. Сурф за похищенные компромат на посла Креониды точно с него шкуру спустит и сошьет из нее праздничную тогу, а тут… Креонидянин прищурился… «Может, что и выгорит».

Вздохнув, он шагнул к воротам, пробормотав сквозь зубы:

– Скварр тебя раздери… тебя и всю твою думалку. Меня поймают и изжарят на сковороде… – он продолжал улыбаться любопытным нунбийкам и их родственникам. – Но знай, я не из тех, кто будет молчать под пытками, я расскажу, кто меня подослал и где тебя найти.