Онлайн книга «Крик горностая»
|
Он бродил по тесной комнате, перебирая в памяти все разговоры с Анной, ее взгляды и планы. И все отчетливее понимал, каким слепцом он был все это время. И однажды, спустя неделю примерно, после ссоры с отцом, когда телефон его окончательно и глухо замолчал, он все-таки сел к ноутбуку и проделал то же, что проделала его сестра с их совместным с Анной фото. Аккаунт Анны в другой соцсети нашелся быстро. «АннаСВЧ» — так он назывался, очевидно, по ее фамилии Савченко. Тигран встал и отошел от стола, не решаясь открыть страницу аккаунта. Вышел в магазин, но не дошел до него, стремительно вернулся и нажал ссылку. Фото Анны — улыбающееся лицо, дурацкие ракурсы, походы по магазинам, прогулки по городу. Фото, сделанные Тиграном для нее. Ни одной фотографии с ним. Ни одного упоминания о нем. В поисках той самой фотографии, которую показывал ему отец, он пролистал ниже, но, не дойдя до нужного фото, замер, уставившись на незатейливую по композиции фотографию: Анна в знакомой клетчатой рубашке на фоне деревенского забора. На голове — панамка из газеты, как в старых фильмах про приключения Шурика, на руках — перчатки, перепачканные зеленой краской. Тиграна привлекла дата фотографии и локация: деревня Подемкино, та самая, куда Анна хотела съездить, чтобы помочь тетке. Фото сделано в день рождения Марго. Когда — со слов Анны — она заболела и отменила поездку. Тигран почувствовал, как плечи сковало холодом, а по спине — от затылка к пояснице — будто ледяной водой окатило. Будто его убили. Будто погрузили в серебро и пригвоздили к стене осиновым колом. Как нежить. В груди, стремительно расширяясь и пронизывая насквозь, прорастало понимание: Анна все это время лгала. Фото — к слову, не единственное— с неизвестным Тиграну мужчиной, по-хозяйски откровенно обнимавшем Анну, уже ничего не значило. Хотя нет, значило — оно было размещено накануне до того поцелуя, когда Анна ответила, когда не оттолкнула. А следом, в той же карусели фотографий — более откровенные и вовсе не дружеские объятия. Тигран схватился за голову и завыл — от боли, которая разъедала его, от обиды и разочарования. И — самую капельку — от стыда, что был до такой степени слеп и наивен. Он смеялся — оказывается можно смеяться, когда больно. А потом он перестал что-то чувствовать. Лег на диван и уставился в потолок. Кажется, день сменился ночью, и снова стал днем. Его разряженные телефон какое-то время утробно гудел, но вскоре стих, а Тигран продолжал лежать, чувствуя себя мертвым. Потом кто-то приехал и звонил в дверь. Потом барабанил в нее. Когда тени снова легли на потолок, предвещая начало вечера, с грохотом распахнулось окно в кухне. Раздались чужие голоса, а следом около Тиграна оказалась Марго. Она кричала, била по щекам, плескала водой в лицо. Были врачи, с недоумением смотрели на него спасатели. — Что ты с собой делаешь?! — шептала сестра, когда все разошлись. Он не мог ответить — когда умираешь, говорить остается не о чем. Да и не зачем. Марго поставила телефон на зарядку, тот почти сразу загудел ворохом непринятых сообщений. Марго, с сомнением взглянув на брата, переставила сотовый в кухню, тихо с кем-то говорила. Тигран не прислушивался. Он не хотел больше быть. Чувствовать. Знать. Жить… * * * Вечером пришла Ани. |