Онлайн книга «Продавец времени»
|
Поляна осветилась. Крылья сотен мотыльков, услышавших песню, окрасились синим, из-за чего вся поляна стала искриться, поблескивая золотом росы и цветом бабочек. Лесьяр шагнул вперед, оказавшись по колено в воде. Сделал первый осторожный шаг, раздвигая свободной рукой осоку, а другой – поднося к голубому свечению склянку. Мотылек, потревоженный аптекарем, поднимался над травой, но тут же падал в воду, оставляя вместо себя яркую искру. Как последний вскрик. Именно их и собирал Лесьяр. Один за другим, осторожно и ловко. – Я не буду петь песен звонких, не снесут меня резвы ноженьки да на берег твой, к твоим рученькам… Песня Нежданы лилась, смешиваясь с сиянием мотыльков, привлекая русалок да болотниц. Те усыпали берег: кто-то выбрался и уселся в тени, кто-то прилег в камнях. Синие да зеленые волосы их, спутавшиеся с болотной травой, покрывалом стелились по земле, струились, потревоженные ветром. По щекам текли слезы, и вот уже русалки, подхватив песню Нежданы, затянули: – Нет спасенья мне от глухой тоски, не видать теперь счастья светлого… Их серебристые голоса, подхваченные лесным эхо, взмыли ввысь, к склонившимся кронам столетних ив, легли на плечи лесных птиц и полетели во все края, осыпаясь слепым дождем. Лесьяр возник перед Нежданой, дотронулся до ее рукава – в его руках были две склянки, доверху наполненные голубым сиянием. – Пойдем, – прошептал, склонившись к уху девушки и обернулся на русалок. Те, не заметив, что девушка смолкла, затянули уже о своем: о тяжкой жизни на болотах, о тоске по свету, по дому, о близких, что забыли о них. Лесьяр, подхватив рубашку, на ходу натянул ее, притормозив, надел сапоги, повел княжну прочь. – Мне так жалко их, – Неждана смотрела на поющих русалок, по щекам текли слезы. Лесьяр усмехнулся: – Жалей-не жалей, а каждая здесь оказалась по своей воле… – Ты имеешь ввиду, что они сами утопились? Лесьяр кивнул: – Кто сам от боли душевной да от глупости, а кто по алчности, поведясь на посулы болотного царя. Они шли по тропинке к мостику, ведшему к погорской деревне, ее силуэт проступал в утренней дымке, как воспоминание или мираж. Неждана вздохнула: – Тем более жалко – одна ошибка, а мучиться потом веки вечные. Лесьяр замер, вытянул шею, посмотрев на поляну, откуда они только что пришли: – Слышишь? – Что? – Неждана тоже оглянулась, но ничего необычного не услышала. – Песня стихла. И тут же, будто отвечая на самые его страшные предположения, тишину разрезал неистовый русалочий визг и громкий всплеск. Птицы тучей вспорхнули вверх, зависли над поляной. А русалки, судя по звуку, в рассыпную прыгали в воду и уходили на дно – их крик стал приглушенным и словно тянулся со дна. На тропинку, ломая молодые сосенки, выбралась Жница. 39 Схватившись одной парой рук за ивовые ветки, а другой – за макушки молоденьких елок, она уставилась на Неждану – та пискнула и спряталась за спину Лесьяра. – Как она нас так быстро нашла?! – Она ищет, вот и находит, – голос аптекаря стал глухим, сосредоточенным. Бросив быстрый взгляд на мостик в погорскую деревню, он проговорил: – Нельзя допустить, чтобы она проникла в деревню погоров. Я слово дал… Надо уводить ее. – Как?! Девушка тяжело дышала, не в силах отвести взгляд от черной фигуры Жницы, ее когтистых лап и морды, с которой на тощую грудь капала слюна, с отвращением видела, как внутри пузыря, прикрытого ребрами, плещется что-то противное, буро-серое, очень напоминающее чей-то не до конца разложившийся труп. |