Книга Небо над нами, страница 70 – Рацлава Зарецкая

Откинув в сторону футболку, Варя скользнула взглядом по моему прессу и груди. Ее взгляд остановился на шраме от пулевого ранения, который красовался на моем правом плече.

— Подарок из Бишара, — пояснил я.

Варя кивнула и коснулась еще одного шрама от пули на левом бицепсе.

— Сирия. — Прозвучало так, будто я назвал свой шрам по имени.

Пальчики Вари переместились к животу, где было много полос от ножевых ран и даже когтей. Девушка подняла на меня взгляд, ожидая услышать очередное пояснение.

— Уже не припомню, тут все смешалось, — сказал я, глядя на свой живот. — Ножевые, когти собак, волков. Вот тут я сам виноват, напоролся на торчащую арматуру. — Я указал на боковой шрам.

— Сколько же боли ты вынес, — прошептала Варя, глядя на меня с болью во взгляде.

Мне хотелось сказать, что эта физическая боль ничто, в сравнении с психологической, которую мне пришлось перенести в плену. И что я был благодарен тем, кто наносил мне физическую боль, потому что только так можно было заглушить боль душевую.

Однако я не стал портить этот момент. Лишь улыбнулся и сказал:

— Все нормально, я крепкий парень.

Несколько секунд Варя смотрела на меня так, будто размышляла о чем-то невероятно важном и серьезном, а затем крепко обняла меня и порывисто поцеловала. Этот поцелуй был долгим и тягучим, как карамель. Я уже начал задыхаться, когда Варя оторвалась от меня и, толкнув на постель, принялась медленно и чувственно целовать каждый мой шрам. И, черт возьми, это невероятно возбуждало!

Когда она закончила и приподняла голову, я не выдержал и, перевернувшись так, чтобы теперь быть сверху, припал к губам Вари. Затем перешел к шее, груди, животу. Мне нравилась наша неспешность, нравилось доставлять Варе удовольствие своими ласками и оттягивать для себя самый долгожданный и приятный момент.

Кажется, я стал таким же размазней и любителем нежностей, как и все по уши влюбленные люди. А еще расчувствовался настолько, что без конца шептал Варе слова любви.

— Ты с ума сошел? — рассмеялась она уже под утро, когда тьма за окном начала постепенно расползаться. — Сколько можно признаваться в любви? Тебя заклинило?

— Я никогда раньше не говорил об этом, — признался я, перевернувшись на спину и глядя в потолок гостиничного номера. — Наверное, поэтому сейчас так хочется кричать, что люблю тебя.

Варя прижалась ко мне и положила ладонь на мою грудь — на то место, где билось сердце.

— Для меня это тоже ново — признаваться в любви. До этого я говорила такие слова только одному мужчине.

— И кто это был⁈ — Я даже приподнялся на локте и хмуро посмотрел в лицо Вари. Вот тебе и признания в такой момент!

Девушка хихикнула и, чмокнув меня в нос, весело произнесла:

— Мой папа!

— Боже, — пробормотал я, прикрыв ладонью лицо. — Да ну тебя!

Варя весело засмеялась и снова прижалась ко мне, еще плотнее, чем раньше.

За окном медленно светало. Щебетали ранние пташки, предвкушая скорое появление солнечных лучей. Мне вдруг вспомнились рассветы в Бишаре, когда я был в плену. Каждый новый день приносил одновременно облегчение и боль. С каждым рассветом я и радовался, что все еще жив, и корил себя за эту бессмысленную и мучительную жизнь, похожую на ад. Не проходило и часа, чтобы я не думал о смерти. Убить себя было просто — напороться на торчащие острые штыки и арматуру, повеситься на своих обносках, спрыгнуть с утеса поблизости. Некоторые так и поступали, но я держался. Держался благодаря Варе, о которой думал чаще, чем о смерти.