Книга Истории со вкусом интриги. 21 рассказ мастер-курса Юлии Евдокимовой, страница 104 – Елизавета Фролова, Анара Мачнева, Соль Решетникоф, и др.

Что я ей на это отвечу? Бабушка, но ведь ты сама его приготовила для похорон! Я даже не сразу нашла, что сказать. Но тут у меня стали вырывать из рук сумку с бабушкиными вещами. Пришлось сообщить санитару с бегающими, как мухи в банке, глазами правду: я привезла не то платье, которое хочет бабушка, и скоро вернусь с нужным.

– Вы хотели сказать «хотела», – уточнил санитар.

– Ну нет же, – настаивала я, – бабушка перехотела. И все из-за вашего зеркала в холле. Она теперь хочет быть в красно-белом.

Моя правдивая речь остановила бегающие глаза санитара. Он почему-то посмотрел на свои ноги и извинился.

Мыслями я была уже дома, однако у выхода меня поджидала парочка упитанных полицейских (они что – следят за мной?): мужчина и женщина. Последняя выговаривала слова через накаченные губы. Я не все понимала, но главное уловила: меня хочет видеть дознаватель Иванов.

Перед входом в отдел сбитый каблуками порог порос травой, как бабушкина хотелка «сладкой смерти». Круглый год она донимала меня, чтобы я угостила ее сладенькой подушкой. Да-да – тем самым шоколадно-творожным пирогом под названием «Подушки». Бабушка, отвечала я ей, ладно воздушный шоколадный бисквит, ладно сочная творожная начинка, но все остальное – это мука, которая тебя убьет. Нет, нет и нет.

Дознаватель Иванов тихо сморкнулся и показал мне результаты вскрытия. Смерть бабушки наступила не от асфиксии, а от мучного пирога, попавшего в ее легкие. К чему относится ее предсмертная фраза, дознаватель Иванов не знает. И слава богу! Поэтому у полиции претензий ко мне нет. Но для очистки совести необходимо пройти допрос на полиграфе. Я сказала, что сначала дайте бабушку похоронить, а потом решим. Дознаватель Иванов настаивал: сначала полиграф, потом похороны, потому как план по внедрению искусственного интеллекта под угрозой срыва. К тому же наша беседа с профайлером не будет запротоколирована, поэтому никакой юридической силой обладать не будет. Я, как дура, согласилась. И все из-за того, что сама никогда не вру и думаю, что другие такие же.

Надо было бы мне отказаться, но если я не буду отвечать на вопросы дознавателя, то Иванов может меня в чем-то заподозрить. А это мне совсем не нужно. Дознаватель Иванов – здоровенный боров, которого натаскали вынюхивать деликатесные трюфели. Я однажды была на специальной ферме, где выращивают этих боровов. Нос Иванова длинный и гибкий, как у муравьеда, и всегда двигается, словно дознаватель не удовлетворен и ему все еще что-то надо. Вынюхивать – его жизненная позиция. Противно, но бабушка вопит и требует, чтобы я ее похоронила. Погоди, потерпи. Ты год терпела, пока мы не условились: подушки буду есть я, а ты смотреть и наслаждаться.

И бабушка-лиса, и наодеколоненный боров меня обманули. Бабушка воспользовалась моей отлучкой в туалет (подушки я взяла с собой) и стащила с витрины кафе два кусочка пирога, и я узнала об этом, только когда расплачивалась с официанткой. А Иванов, как оказалось передал дело в следственный комитет.

Профайлер – серая мышь (серая жилетка, серые брюки, серое лицо) – проводил меня в комнату с четырьмя компьютерами. Первый – обычный полиграф, второй – для анализа скорости и интонации моего голоса, третий будет следить за изменением ширины моих зрачков и мимикой лица, а четвертый – будет задавать вопросы и сводить все полученные данные.