Онлайн книга «Позвольте представиться!»
|
– К черту тебя с твоим заводом! – огрызнулась Ева. – Ты единственный, кому я могу об этом рассказать. – Расскажи Бреусу. – Чтоб я сама оказалась в какой-нибудь палате? – А почему я единственный? Она встала с дивана и подошла к столу. – Ты мне не веришь? – Трудно сказать. – Слушай. – Она указала на мониторы. – Эти записи, они ведь сохраняются? Где? – На общем сетевом диске. Но они постепенно обновляются. Свежая запись заменяет самую старую. – Сколько дней мы можем посмотреть? – Не знаю. Где-то неделю, может больше. – Давай сегодняшнюю с игровой. Пока я отыскивал папку с файлами видеозаписи, Ева пододвинула второе кресло и уселась рядом. – Где вообще у нас камеры? – спросила она. – В игровой, на ресепшене, в коридоре и столовой. В комнате лечебной физкультуры. – А в палатах? – Это запрещено. Мы начали искать сегодняшний случай с исчезновением. По словам Евы, он произошел после завтрака, когда Виктор, по своему обыкновению, пялился на шахматные фигуры. Я отыскал этот момент, увеличил изображение, и мы с Евой прильнули к экрану. Виктор, одетый в свободный коричневый пиджак, сидел, чуть склонив голову. Он совершал ходы редко, больше думал. Белые атаковали и находились в выгодном положении, хоть и разменяли офицера на пешку. Они вскрыли центр и прессинговали черного короля. Мне даже стало интересно, чем закончится партия. Вдруг это случилось. Стоящий на F6 белый конь исчез и появился снова. Я будто моргнул на мгновение, только в это мгновение пропали не все окружающие предметы, а лишь один. Странное ощущение, что и говорить. – Ты видел? – Ева стиснула мне запястье. – Видел же? – Кажется, да. Я отмотал запись на двадцать секунд назад и включил замедленное воспроизведение. Белый конь пропал и снова возник. Мы пересмотрели это раз десять. – Что ты думаешь? – осторожно спросила Ева. Я не нашел, что ответить. Только пожал плечами. – Вот и я ничего. – Ева откинулась на спинку кресла. – Но теперь я, по крайней мере, знаю, что не схожу с ума. А то уже передумала всякое. – Кроме шахмат, ничего не исчезало? – поинтересовался я. – Не знаю. Надо просмотреть записи со всех камер и за все дни. – На это уйдет время. – Мы их поделим и будем смотреть дома. Я принесу флешку, а ты скинь мне половину. Я посмотрел на монитор, где красовался пойманный мною стоп-кадр: замерший с приподнятой рукой Виктор, пустое место на клетке F6. Я щелкнул мышкой, и изображение свернулось. – Это против правил, Ева. Нельзя копировать и выносить записи с пациентами. – Перестань, нет таких правил. А если есть – никто про это не узнает. – Не хочу лишиться работы. Бреус меня к себе вызывал, отчитывал. Он знает про нас и кладовку. И запретил… шуры-муры – так он сказал, представляешь? Ева вынула сигарету и играючи провела краешком фильтра по губам. На белой бумаге остался след от помады. – Да к черту этого Бреуса! – томно сказала она. – Строит из себя поборника морали, а сам просто завидует, старый развратник. Ты знаешь, что у него в кабинете Библия прелюбодеев стоит? – Что это еще такое? – Библия с опечаткой. В одной из десяти заповедей наборщики пропустили частицу «не» и вместо «не прелюбодействуй» получилось «прелюбодействуй». Такое иногда случается, книги становятся коллекционной редкостью. – Она пододвинулась, и я ощутил плечом упругость ее груди под халатом. – Пойдем покурим. Только сначала заглянем в кладовку. Меня запреты еще больше заводят. |