Онлайн книга «Позвольте представиться!»
|
Бреус затопал по коридору к палатам. Я – следом. Шелковникову мы застали лежащей в кровати. Она держала в руках глянцевый журнал и с удивлением глядела на нас. Какая-то актриса в красной шляпке так же взирала на нас с обложки журнала. – С вами все в порядке? – спросил Бреус. Она кивнула. – Как себя чувствуете? – Нормально. – Мы видели, что вы упали в игровой. Что случилось? – Упала? – Она недоуменно осмотрела нас. – Нет, просто утром голова немного кружилась. – Хорошо, не переживайте. – Бреус повернулся ко мне: – Где сестра? – Не могу ее найти. – В кладовке смотрели? – усмехнулся он и вышел из палаты. Я кинулся следом за ним. – Постойте, Владимир Олегович! Я видел, как она покачнулась. Можем пойти и посмотреть записи с видеокамеры. Он остановился, с презрением глянул на меня. – Отыщите медсестру, пусть осмотрит и давление смеряет. И прошу не беспокоить по пустякам. * * * Я ждал Еву около часа. В моей голове крутились всевозможные варианты неудачного развития событий. Что, если Бреус застукал ее в кабинете? Что, если ей не удалось отыскать желаемое? Или она так и не проникла внутрь. Затем я поймал себя на размышлениях о собственных чувствах к этой девушке. Особенной привязанности и тем более влюбленности я не испытывал. Почему же вечно шел у нее на поводу, словно какой-нибудь студент, связавшийся с порочницей на десять лет его старше? Наконец на смартфон пришло сообщение: «Удалось. Все сняла. Изучаю». А вечером, когда остальной персонал пансионата разошелся, Ева заглянула в комнату охраны. – Ну как? – сразу спросил я. – Что разузнала? Ева уселась на диван и некоторое время молчала – будто испытывала мое терпение. – Увы, – наконец произнесла она. – В истории болезни ничего о его способностях. Он обычный аутист. В детстве ему поставили неверный диагноз – шизофрению, но потом поменяли. Такое раньше сплошь и рядом случалось. – А про его бормотание? – Это обычная эхолалия. – Что это? – Он повторяет услышанное. Возможно, и «чьеда-чьёда» где-то слышал. В прошлом или в будущем. Кто знает, в каком вообще мире он живет. Может, для него время – как кубик Рубика, который можно вертеть так и сяк. Она замолчала, и я заметил в ее взгляде нечто неприятное – будто она задумала что-то, но не решается мне рассказать. По опыту я знал, что она все равно расскажет. И не ошибся. – Знаешь, почему он все время возится с шахматами? – спросила Ева. – Почему? – Это его способ регулировать эмоциональное состояние. Аутисты часто так делают – повторяют одни и те же действия. Как обычные люди вертят карандаш или покачивают ногой. Так вот, Виктор всегда играет сам с собою. А что, если с ним сыграешь ты? – И что это даст? – Произойдет одно из двух. Либо ты найдешь с ним контакт. Как врач, который общается с больными при помощи карточек. Либо… с ним случится мелтдаун. Это состояние, когда аутист перевозбужден. Он может бегать, падать, кричать, бить себя. Таким образом он перезагружает нервную систему. – Ева вытянула шею и, не вставая с дивана, посмотрела в монитор. – Он сейчас в игровой? Пошли! Виктор, как обычно, не отреагировал на наше появление. Только после того, как я уселся напротив него и осмотрел фигуры в шахматной партии, правое веко у него дрогнуло. Ева осталась в сторонке, прислонившись спиной к стене. |