Книга Позвольте представиться!, страница 74 – Роман Брюханов, Анастасия Лютикова, Майк Гелприн, и др.

– Будь по-твоему, – сдалась старуха. Четким и громким голосом она стала произносить слова заговора, а Прасковья повторяла их про себя, чтобы не сбиться и не нарушить последовательности. – И запомни, ритуал можно провести только один раз в месяц – в ночь полнолуния.

Сжав ладонь женщины, Ефросинья закатила глаза и умерла, а Прасковья стала новой ведьмой. С замиранием сердца ждала она заветной ночи, когда сможет воскресить мужа. Наконец в полнолуние женщина пришла на деревенский погост. Впервые она находилась на кладбище ночью, но не пугали ее ни скрип деревьев, ни завывание ветра, ни громкое уханье филина над головой. С легкостью Прасковья нашла нужное захоронение. Прочитав заклинание, она приложила ухо к могиле и стала слушать.

Зашевелился мертвец в гробу, затрещали закоченевшие кости, первый удар сердца запустил кровь по венам, и боль сотнями игл пронзила ожившее тело. Грудь мужчины поднялась в глубоком вдохе, и спертый, затхлый воздух наполнил его легкие. В распахнутые глаза ударила тьма, густая и липкая, наполненная ледяным холодом и безмолвием. Он попытался поднять руки, но они уперлись в деревянные доски, просевшие под тяжестью сырой земли. Мужчина зацарапал по дереву, сдирая с пальцев ногти и загоняя под кожу занозы. Дикий крик, порожденный страхом, отразился от крышки гроба и растворился в черноте. Воздух заканчивался, и мужчина захрипел.

А наверху, склонившись к могиле, улыбалась ведьма. Она слушала предсмертные стоны умирающего мужа, и душа ее торжествовала над свершившейся местью. Вот теперь она сможет спать спокойно.

– Будь ты проклят, – прошипела Прасковья. – Это тебе за нашу дочь. Помнишь, как она своим плачем мешала вам с дружками пить и играть в карты и ты закрыл ее в сундуке? В пьяном угаре вы забыли про нее, и моя девочка там задохнулась. Отныне я каждый месяц буду тебя воскрешать, чтобы затем ты снова и снова умирал в муках. Сегодняшняя ночь – только начало.

Вечером я возвращался с работы в переполненном автобусе. Кто-то, извинившись, сильно надавил мне на спину и протиснулся дальше. С недовольством полуобернувшись назад, я увидел ее. Приятной внешности, умное лицо, рыжие крашеные волосы, на губах яркая дешевая помада; опрятное синее старенькое пальто и черная вязаная шапочка. Старушка с трудом пробралась к парню, который пьяно развалился на сиденье.

– Мать, бесполезно, – произнес кто-то недовольным голосом, – ты же видишь: он подшофе, не уступит, стоило ли всех расталкивать?!

– Да, мать, никак не подняться, – заметив ее, промямлил и парень.

– Ничего, сынок, сиди. – Старушка погладила его по плечу. – Я постою. Мы, старые, уже привыкли ко всему, мы с моральным твердым стержнем внутри. Вот пришла я как-то на почту получать деньги, пересчитала их, положила документы в сумочку, закрыла ее. Иду домой, вдруг слышу, что догоняет меня кто-то.

Внезапно автобус резко затормозил. Старушка, судорожно вцепившись в поручень, на миг замолчала, но тут же продолжила:

– Обернулась: мужчина уже в годах. А на улице – ни души, страшно стало, и я быстрее пошла. «Постойте! – кричит он мне. – Подождите!» А я – еще быстрее. «Постойте! Да стой же ты, ворона!» – уже зло окликает мужчина и догоняет меня. Решила остановиться, подумала, что все равно ведь не убежать. Встала, обернулась к нему и сжалась вся в комочек, страшно. Моего возраста, высокий, сухой, выправка… еще та, наверно, военный в отставке, тяжело дышит, запыхался. «Вы на почте были?» – спрашивает он. У меня так и обмерло все внутри, следил, знает, что я деньги получила и сейчас отберет их. «Так я и сказала, где была!» – грубо ответила, а у самой сердце сжалось от страха. «Пенсию получали?» – опять спрашивает. «Какая разница?!» – выкрикнула я. А на улице все так же никого. «А такая, что вы – ворона! Денег-то у вас нет!» Так и сказал: «Ворона, денег у вас нет».