Книга Убийство и рождественский пирог, страница 34 – Юлия Евдокимова

Дон Фабрицио, священник из местной церкви, закрывал на это глаза. Он сам был луканцем и прекрасно знал, что магия — естественная часть этой земли и людей, а когда приезжие упрекали, всегда цитировал писание:

«При сем Иоанн сказал: Учитель! Мы видели человека, который именем Твоим изгоняет бесов, а не ходит за нами; и запретили ему, потому что не ходит за нами. Иисус сказал: не запрещайте ему, ибо никто, сотворивший чудо именем Моим, не может вскоре злословить Меня. Ибо, кто не против вас, тот за вас.»

Луканская магия со временем стала неразрывно связана с Христианством, не зря магические формулы передавались лишь в волшебную ночь Рождества, а все луканские женщины регулярно посещали мессу.

Но Сирена… ох уж эта Сирена! Никто из местных ведьм не мог с ней сравниться. Одним прикосновением руки она заставляла работать сломанные механизмы, одного взгляда черных глаз было достаточно, чтобы человек как на духу выкладывал все сокровенные мысли. И не было беды, которую не развела бы руками и заклинаниями Сирена Авильянези.

Вот и Николетта не устояла, пошла, как овечка на заклание, в теплую локанду, к горящему камину и бодрящему кофе, и выложила, как на духу, все свои страхи и обиды.

— Глупая какая, — фыркнула Сирена. — Это с чего ты не член семьи? Всем давно ясно, что вы с Пенелопой как сестры. Да ты ей ближе, чем я, Николетта Денизи. Так что гони глупые мысли прочь. Как машины на дороге! Вот представь, много машин едет туда-сюда, но это не машины, это твои напрасные мысли. Вот и пусть едут и не возвращаются. А еще раз заедут- так ты смотри на них со стороны. Пусть себе суетятся, ты здесь не причем, ты к ним никакого отношения не имеешь. Они покатаются туда-сюда, да и сгинут.

Николетта хлюпнула носом, но вдруг представила свои мысли — машинки, туда-сюда, туда-сюда. И непроизвольно улыбнулась.

А Сирена продолжала свою песню, не зря, ох, не зря не могли устоять моряки перед пением сирены…

— А на карабинера не обижайся. — Николетта вспыхнула, неужели она и про маршала Брандолини все выложила, даже не заметила? Стыд-то какой! — Не обижайся, человек свою работу делает. И симпатия к тебе тут совсем не причем. Вот сделает работу, тогда и о симпатии подумает. Не беги вперед телеги, Николетта Денизи.

Стало так легко на душе… и Николетта, уписывая за обе щеки запеканку с рикоттой и брокколи, рассказала Сирене обо всех своих сомнениях в поиске убийцы.

Замолчала Сирена, задумалась. Еще темнее, еще глубже стали глаза луканской ведьмы.

— А зайди-как ты к Джермано.

— К Джермано? — Вздрогнула Николетта. — Зачем?

Джермано был личностью в деревне известной, а скорее неизвестной. Кажется, он существовал всегда. Никто точно не знал, сколько ему лет, откуда он взялся в деревне и кем были его родители. Волонтеры приходили к нему, чтобы помочь с покупками. Раз в месяц его навещала медсестра. Никто толком не смог бы описать, как он выглядит, видели лишь темную фигуру, закутанную в плащ, в надвинутой на глаза шляпе в любое время года.

В деревне даже шептались, что на самом деле синьора Джермано не существует, его место занимают разные люди. Кто-то говорил, что под его личностью скрываются опасные мафиози из соседней Калабрии, кто-то уверял, что Джермано — древний вампир, тысячу лет живущий в этом месте. Но все понимали, что это лишь будоражащие слухи, ведь волонтеры, а тем более медсестра, знали бы, окажись на месте пациента другой человек. Но волонтеры и медсестры часто менялись, так что сплетни затухали, а потом разгорались вновь. Николетта пыталась вспомнить, сколько лет она знает Джермано. Казалось, что он сидел в своем доме и тогда, когда она была маленькой девочкой.