Онлайн книга «Мю Цефея. Магия геометрии»
|
— Мне не все равно, Что думаешь ты… Кофе… Вино… Мои пальцы путались между головной болью и гитарой и вновь находили свое место. И мир менялся. — Обними меня. Я соскучилась… Мы разбивались на части и снова соединялись под вечно хмурым дождем древнего города, зажигая свечи и рисуя на окнах. — Это все, что останется после меня, Это все, что возьму я с собой… Мы бродили по трамвайным рельсам внутри нагромождений бетонных коробов, дыма заводских труб и ползли по шпалам, ведущим за облака к темной синеве космоса. — Ты увидишь небо, Я увижу землю на твоих подошвах… Мы летели с небес, будто дождь. Мы сражались друг с другом и друг за друга. Мы прощались и встречались снова. Мы… Мы… — Стыдливые и смелые, Смиренные и гордые, Вечно влюбленные в рассвет… Я сточил пальцы до ссадин, а она, кажется, сорвала горло — хотя кого я обманываю, это я сорвал, пытаясь подпевать. И ведь не ошибался, хотя понятия не имел, какие нужны слова. Это было, словно мы по-прежнему связаны… Морская владычица, дева в прозрачном одеянии, впилась в мои губы, обхватила руками, и мое тело ответило само. — Не думай ни о чем, — прошептала она, — просто будь со мной. Ты мне нужен! Она ушла, едва забрезжил рассвет. Я еще попритворялся, больше для себя, что сплю, но взбитый песок в палатке был не лучшим местом. Огоньки «нити Ариадны» подсвечивали путь до корабля: там, под толстым белым носом, я и нашел Элину. Она сидела на песке, перебирала струны моей гитары и что-то пела. Я прислушался. — Ее узнаешь ты, Видя, что все не так. Свой лик откроет тем, Чья вера разбилась в прах. По чаяньям твоим благой тиран, держа в горсти, Ведет тебя путем Сквозь тени вечности. Я хотел было намекнуть, что рядом и слышу, но она чувствовала это сама — бросила на меня краткий взгляд, кивнула, приглашая присесть. Не бросай меня внутри На погибшем корабле Идти ко дну. Тишина немой воды Скроет путь моей мольбе, Все, что найду, Все, что я буду…[1] Я дослушал песню до конца, и лишь тогда она отложила гитару. — Однажды мне стало очень трудно, — сказала она. — Знаешь… Бывает так, что в твоей жизни все не получается. Я хотела петь, мне безумно нравилось создавать миры и видеть, как от ритма, песни, музыки вселенная меняется… Это ведь не у всех есть, верно? Когда-то не было у меня. Она вздохнула. — Когда я поступила в академию… Ну, ты знаешь, все мы были бестолочами. Но я считала, что должна быть лучше всех — как же, школа с отличием, родители смотрят, нет права на ошибку… Знаешь, как иногда нагоняют страха. Особенно когда решила сделать что-то наперекор, доказать, что можешь решать за себя сама, взлететь — и обжечься. Сколько себя помню, я всегда жила в напряжении: вдруг не справлюсь, вдруг опозорю своих родителей — как я посмотрю им в глаза? Вроде выросла, а все равно… А училась так себе, неважно, и постоянно грызла себя за это. И в личной жизни — вечные нелады, и на работу я поначалу устроилась не ту — посчитала, что не дотягиваю до навигатора, и сидела мелким клерком, составляла карты. А ночами слушала музыку, мечтала и пыталась летать. Без усилителя, понимаешь? — Она невесело рассмеялась. — А когда нашла в себе силы попробовать навигацию, то не получалось ни черта. Точнее, мне так казалось. Тогда-то я и сломалась. Знаешь… Нет, наверное, тьмы сильнее, чем та, что меня накрыла. У меня просто руки опускались, я не могла ничего делать, ни с кем общаться… Знаешь, я ведь всерьез думала о самоубийстве! Однажды я взяла корабль, летела по трассе и почувствовала что-то тяжелое, не нанесенное на карту — планетоид или звезду, не важно. Ты, наверное, понял — это было здесь, это после меня место пометили на карте. И вот… Так мне тогда захотелось втесаться в эту штуку, в самое сердце — чтобы разнесло на всю вселенную, будто и не было меня никогда, не рождалась такая девочка. Знаешь, что меня тогда остановило? |