Книга Мю Цефея. Магия геометрии, страница 74 – Александра Давыдова, Дмитрий Костюкевич, Дмитрий Орёл, и др.

Проклиная член и влагалище Кайо, бога, который был и мужчиной, и женщиной, я вытер со лба пот грязной повязкой и из-под ладони взглянул на солнце. До ритуала оставалось не больше двух часов, а Иш-Чель, да пожрут ее подземные демоны, не пришла! И вместо нее корячиться на верхних ярусах, карабкаться по высоким ступеням, проверяя в последний раз углы, шлифовку, приказывая рабам убрать принесенные господином Ночным ветром листья, пришлось мне! В первые полчаса я думал, что она просто занята записями — накануне совет затянулся в ночь. В следующий час — что это просто месть за вчера вдобавок к обещанию энергии, которую я и не собирался отдавать, потому что ее не было.

Спокойствия не добавлял и посланник, ходивший хвостом с самого утра и исчезнувший только полчаса назад. Его довольная, словно у лесного кота, улыбка беспокоила меня тоже. Не с чего ему было так радоваться. Неужели нашел лазейку вниз? Без кодов никто не открыл бы двери, но вдруг? Будь проклята Иш-Чель с ее мелочностью! Так я бы, не торопясь, обошел прохладные коридоры подземного уровня и точно знал бы, что они пусты и запечатаны!

Я зло хлопнул ладонью по камню. Влажный отпечаток тут же испарился, и я с угрюмой улыбкой поставил последний значок на таблицу. Сколько трудов стоило убедить совет выбрать камень именно такого оттенка! Любой черный впитает свет, говорили они. Даже с прожилками сгодится, говорили они. Но мы с Иш-Чель знали лучше. Требовался не просто свет, а определенная его часть, та, что пройдет глубже, попадет на тончайшие листы из серебряного сплава и пойдет по спирали вниз, заполняя драгоценные хранилища. Определенная часть света. Определенная часть смерти.

И Иш-Чель не могла вот так бросить свое детище — сейчас я понял это отчетливо. Что-то было не так. Верно, нас очень тяжело убить, еще тяжелее сделать это незаметно, но этот посланник… как лучше всего остановить проект, не показывая, что ты о нем знаешь? Убери тех, кто его ведет.

Поспешно спускаясь вниз с тяжелыми табличками в руках, я снова ругал свою бывшую любовницу, любовь и друга. Ну что ей стоило встроить хоть одну дверь где-то кроме первого уровня?

Прохлада внутренних покоев жгла кожу, впитавшую жар солнца и камня. От тишины звенело в ушах — за последнее время я слишком часто ее слушал. Но в пирамиде тишина звучала покоем и правильностью, здесь же — тревогой. Члены совета уже наверняка ждали начала ритуала и вряд ли тревожились об отсутствии Иш-Чель. Она должна была быть со мной, но ее не было.

Проверить личные покои — самое простое и самое безнадежное, но что мне оставалось? Никто не открыл, когда я позвал, и я вошел внутрь, в просторные голубые с золотом комнаты. Иш-Чель терпеть не могла тесноту.

Дар подсказывал слабое присутствие — в спальне? Все в той же тишине я шагнул сквозь радужный полог из тончайших перьев. На нефритовой столешнице лежали свитки с чертежами — не ровными горками, а так, будто кто-то хотел оставить их в видимости порядка, но ничего не знал о вкусах Иш-Чель. Я бросил взгляд на широкое ложе под тонким балдахином. Иш-Чель лежала там. В неестественной тяжелой позе, бледная и неподвижная. Если бы не дар, я решил бы, что бессмертная мертва.

— Иш-Чель? — Я приподнимал ее вялые руки, хлестал по щекам, но лишь цепочки, продетые сквозь ноздри, отвечали мне тонким звоном.