Книга Мю Цефея. Магия геометрии, страница 88 – Александра Давыдова, Дмитрий Костюкевич, Дмитрий Орёл, и др.

Кате вдруг захотелось наконец узнать, что же такое этот треугольник. Она поплыла быстрым кролем, то и дело срываясь на лягушачий стиль, словно уже вернулась обратно в детство, растеряв весь свой опыт. Но в тот момент, когда она уже хваталась за длинные космы травы на берегу…

…и понеслась обратно, набирая ход, по пути промахнув мимо маленькой девочки с двумя заколками в виде божьих коровок, ржавым гвоздем царапающей на белом треугольнике маяка:

КАТR

«Черт, — подумал Верхушкин, — какого черта они тут делают?»

За соседний столик уселись трое: долговязый игрок в неоновых трансферах последней модели, жмущаяся к игроку девица — еще более долговязая, чем он, — и невнятный сморчок в длинном помятом плаще грязно-белого цвета.

Верхушкин уткнулся в стол — голая тетка с лицом жабы смотрела на него и призывно крутила бедрами.

— Я не сдамся без тебя… моя тонконогая цапля. — Она открывала рот, и в ушах Верхушкина раздавался ее тягучий, низкий голос.

«Кто вообще это слушает?» — Верхушин смахнул ее.

Вместо жабы появилась карта меню. Сушеная саранча в сахарной глазури. Дикая кошка со сливочно-горчичным соусом. Верхушкин старался не поднимать головы. Они не должны его тут видеть. Детоксицированные мухоморы 18+.

«В какой жопе я оказался?» — Верхушкин прочел на топпере стола Кухня-Бар для Своих.

Маринованные огурцы с картофелем.

«Наконец-то! Хоть что-то съедобное». Верхушкин дважды стукнул оттопыренным пальцем по воздуху прямо над названием блюда.

«20 минут?!» Верхушкин поморщился и обновил таймер, надеясь, что это какая-то ошибка, но нет, таймер показывал 19:55.

Компания за соседним столиком тем временем что-то обсуждала. Лицо сморчка было наглым, с гиеньими глазами. Он медленно двигал губами, жевал их и бегал глазами, словно выискивал кого-то. Девица качала головой — она, кажется, слушала песню жабы. Игрок постоянно перебивал сморчка. Он внушительно нависал над сморчком и что-то втолковывал ему, а потом снова выпрямлялся и ждал ответа.

Верхушкин вернул жабу. Она послала ему большое сердце и, положив руки на ягодицы, снова завертела задницей.

— В это-о-о-о-ом мире без согласия я буду с тобой лишь и за тебя, глаза твои закрытые целуя… — Песня убаюкивала.

Верхушкин зевнул пару раз и снова исподлобья посмотрел на игрока и компанию. К ним уже подкатил официант — выстрелил на стол напитками в плотном цветном пластике и поставил перед каждым по коробке с едой. Игрок развернул палочки и принялся есть. Ткнул локтем девицу. Она наконец оторвалась от экрана и потянулась за выпивкой, мигом опрокинула полулитровый пластиковый цилиндр и взялась за второй.

Сморчок, выплюнув зубы, набросился на еду. Как же мерзко он ел — жевал с открытым ртом, перекатывал куски еды в беззубом рте и одновременно говорил.

Верхушкину было интересно смотреть на игрока. Как на редкую диковинку, нечто экстраординарное. Игрок — темная лошадка. В реале его давно никто не видел и не хотел видеть, ради собственной же безопасности. Девица вообще походила на одну из местных — видно было, что она знакома со всей этой кухней, и судя по тому, что губы ее двигались, а голова мелодично покачивалась в такт музыке, — она знала жабью песню наизусть.