Онлайн книга «Мю Цефея. Делу время / Потехе час»
|
Несмит понял, что еще немного — и разум его помутится точно так же, как помутился когда-то разум Уильяма. Дьявольский конструкт, покидавший свое уютное лежбище в основании замка Дадли, пронзил небо насквозь, стремясь навеки приковать его к земле. Кажется, Несмит кричал, не слыша собственного крика. Он был уверен, что оглох от рева проснувшегося под холмом зверя. Он страшился остаться навеки в ватной тишине, поглотившей его без остатка. Несмит ошеломленно заметил, с каким благоговением и восторгом, открыв слюнявый рот и широко распахнув глаза, созерцает Уильям это чудовищное возвращение Люцифера на небеса. Много позже Несмит вспоминал, что именно это напугало его больше всего. А потом все закончилось. Исчезло. Но оставило след в самой ткани мироздания. Желоб, полный клубящейся тьмы и неслышного свиста безжалостных лезвий. Леденящим холодом веяло из него, но рана в небе уже начала затягиваться, и звезды возвращались на свои законные места и слагались в знакомые созвездия. В «желоб» полились чернила. Мир вокруг померк окончательно. Несмит посмотрел налево и едва не вскрикнул. Совсем рядом с ним в темноте висели белки глаз. Покрытое сажей лицо было едва заметно. Уильям улыбался совсем по-мальчишески: бесхитростно и счастливо, как могут улыбаться только дети и сумасшедшие. — Уильям? Тишина в ответ. — Что? Что ты видел, Уильям? Уильям молчал. Несмит попробовал снова: — Ты видел огонь? Что-то из огня? Ответом был безумный взгляд. Больше «да», чем «нет». На другой ответ Несмит уже и не рассчитывал, но тут Уильям открыл рот и издал звук — неожиданный, очень знакомый и жуткий от моментального узнавания. Литейщик чирикнул. * * * Прошли годы. Несмит часто спрашивал себя, что стоит за стремительным взлетом, расцветом инженерной карьеры, чудодейственными изобретениями и бесчисленными патентами. Способен ли человек его эпохи, пусть даже одаренный, в одиночку изобрести целый дивный новый мир? Беда была в том, что гениальные озарения, неожиданные инженерные решения и изобретения не были его собственными. Но в этом он не готов был признаться даже себе самому. Когда-то давно он сумел убедить себя, что те далекие события, та жуткая встреча с неведомым изменила его мозг, образ его мыслей. Он предпочитал считать, что чудовища из подземелий замка Дадли лишь изменили, а не заменили человеческий разум инженера Джеймса Несмита холодным рациональным сознанием твари, способной заставлять неживое работать себе на благо. Каким образом неведомые твари могли быть заинтересованы в этих изменениях, он не знал, а догадки его выглядели одна неправдоподобнее другой. Руины замка Дадли по-прежнему торчали осколком кариозного зуба на невысоком холме, а подступы к нему, некогда утопавшие в зелени леса, безжалостно изменил огненный вихрь промышленной революции. Остатки рощ, и без того жалкие, были совершенно сведены. Повсюду громоздились печи и кузни, отчаянно чадили сотни труб; крошечные лачуги соседствовали с коробами пакгаузов; терриконы угольных шахт чередовались с затопленными впадинами карьеров. Угольная пыль и железный окисел черным снегом покрывали внутренность огромной безобразной чаши. Но прошедшие годы сделали свою работу и неспешным локомотивом вытащили Несмита из прошлого. Инженер создавал и совершенствовал паровозы, паровые двигатели, насосы, коперы, металлорежущие станки — машины, которые служили людям. Машины, которыми он мог управлять. Но каждый раз, вводя в обиход очередное изобретение, которое должно было заменить собой нескольких рабочих, Несмит остро чувствовал себя слугой дьявола. Каждая воплощенная на бумаге и в металле инженерная находка обрекала все новых и новых рабочих на потерю рабочих мест, а их семьи — на вопиющую нищету. |