Книга Мю Цефея. Игры и Имена, страница 144 – Александра Давыдова, Дмитрий Орлов, Александра Хохлова, и др.

Часто Есения думала, что лучше бы держаться подальше от рек, увезти младшую сестру туда, где реки нет и быть не может. Однажды Есения попробовала: они долго колесили, но треклятые реки постоянно возникали то тут, то там. Кажется, в этой бесноватой стране рек было больше, чем людей. Уехать в пустыню? Но от слова «пустыня» пробирала дрожь. Казалось, что там они от тоски просто захлебнутся пылью.

И все-таки однажды Есения нашла закуток, случайно забытый речным дьяволом: там не было реки, не было озера, не было даже пожарного пруда. На несколько десятков километров ни одной реки. В первую же ночь Ева искусала губы и разодрала руки. Есения проснулась от дикого крика младшей сестры. На смятой, мокрой от пота постели Ева сидела в запекшейся крови — даже непонятно, ее или чужой и кровь ли это. Она кричала и кричала. Есения пыталась ее угомонить, прижимала к себе, пробовала завернуть в простыню, как в смирительную рубашку, но Ева билась, как пытающаяся сорваться с крючка рыба, наконец, вырвалась и выскользнула из дома. И они бежали. Бежали километр, два, пять, десять — в груди уже кололо, — пока с разбегу не плюхнулись в застоявшийся пруд с колючим тростником и редкими, земляного цвета болванками рогоза. Есения держала Еву, и та, почти полностью уйдя под воду, лежала на спине. Только нос и приоткрытые губы осторожно выглядывали над водой. Когда набегала рябь, вода заливалась в рот. Есения напрягалась, готовая в любую секунду вытащить сестру, но Ева не тонула, просто лежала, едва выступая над поверхностью. Вокруг них от илистого дна до самой кромки грязной вонючей воды поднимались пушистые стебли роголистника и, дойдя до поверхности, растекались по ней, точно волосы русалки.

Есения перестала избегать рек, но выбирала среди них самую безопасную, ту, где не водятся сомы, где поменьше водорослей, где не купаются местные, подальше от чужих глаз.

Она знала — всегда знала, что река заберет Еву, поглотит ее, даст ей новое имя, которого Есения не будет знать, не сможет верно произнести, и тогда река больше не отпустит Еву. И сколько бы Есения ни кричала, сестра ее не услышит, она будет слышать только новое, рыбье имя. Но без реки Ева умрет еще быстрее. Как вырваться из замкнутого круга? Никто не знал.

Весь день они таскали из реки мутную воду и мыли избу. Носить воду было нелегко — единственное ведро оказалось без ручки. Есения набирала половину, обхватывала ведро руками и осторожно, как ребенка, несла в избу. Ева мыла подоконники, скамейки, стол, иногда загадочно, случайно улыбаясь мыслям.

Незаметно заклубились сумерки. Вечерняя вода покрылась красным золотом, лопавшиеся пузырьки точно вбирали в себя свет и выплевывали его, и свет переходил на прозрачные крылья круживших над водой мошек.

Есения поехала в поселок закупиться продуктами в магазине. Ветер приятно обдувал, чистый лесной воздух бодрил, и тень улыбки забрезжила на губах. «Вдруг приживемся здесь?» — подумала она, проезжая мимо зарослей белой пушицы. Господи, какой запах!

— Что-то я вас раньше не видела, — сказала продавщица, пробивая чек. — Приехали к кому-то в гости?

— Да вроде как на лето поселилась.

— У кого живете?

— А там, у реки.

Лучше бы не говорить, что у реки. Но врать Есения не то чтобы не любила, а просто не умела, слова правды всегда сами срывались с языка. Улыбка сползла с ее лица. Да, про реку не стоило говорить. Маленький поселок, слухи быстро и неизбежно расползутся, и придется уехать.