Книга Ожог Крапивы, страница 117 – Галина Чередий

— Алиска, я — мужик, — Антон развернулся ко мне и, наконец, уставился в лицо раздражённо, как если бы злился на мое непонимание самых очевидных вещей. — Нормальный, здоровый мужик. Мне что, повязку себе на морду нацепить, чтобы тебя мои, якобы похотливые, взгляды не раздражали? А потом что? Кляп мне захреначишь в рот, чтобы ни с кем не говорил и не улыбался как-то не так? Заставишь каждый шаг и вздох делать с оглядкой на то, чтобы тебе там чего не примерещилось? Сцены будешь закатывать, как Маринка, на каждом шагу и на пустом месте?

— На пустом? — я буквально опешила от такого. — Ты ей изменял, сам же признался.

— И что, блин? Ну отбегал налево, но я ее любил и никогда бы сам не бросил. Что за манера из всякой херни трагедию целую городить?

Руки развел, плечами пожал и смотрит, главное так, будто действительно это я тут несу нечто дикое.

— То есть, ты реально считаешь, что измена — это какая-то херня? Мелочь, не стоящая особого внимания? — я смотрела на него практически в шоке, не в состоянии поверить, что он так действительно думает.

— Лись, в моем понимании измена — это когда у тебя на стороне тоже реальные отношения случились и чувства не шуточные. Или когда ты нарочно прям где-то ищешь приключений в ущерб тому постоянному, что у тебя есть. А когда ты просто макнул куда-то, потому что возможность подвернулась — это херня.

— Ты ведь не шутишь сейчас даже? Выходит, соглашаясь на отношения с тобой, я по умолчанию должна согласиться и на то, что ты периодически такие вот подвернувшиеся возможности использовать станешь?

— Да какого хрена ты все к нам-то подтягиваешь? — сорвался уже на откровенный рык Антон. — Я разве сказал, что буду? Мне с тобой всего выше крыши.

— Почему? Да потому что мы с тобой вообще ещё не обсуждали подобные вещи, а стоило бы, учитывая, насколько у нас взгляды на закрытость в отношениях разнятся. Ведь, если говорить начистоту, то пообещать мне, что изменять не станешь ты тоже не сможешь?

— Да твою ж-ж-ж…! — Крапива хлопнул себя в сердцах ладонью по лбу и провел ею по лицу. — Алиска, говорить с женщиной, тем более своей женщиной, начистоту будет только дебил и тот, кто сам себе враг, ясно? С женщиной нельзя быть по-настоящему честным, вам же это нахрен не надо на самом деле. Вы все хотите от нас сказочку сладкую слышать, где мы божимся, что без тебя, единственная моя, член узлом завяжем, что ни в жизнь и ни на кого, и вообще, кроме любимой ни на кого и не встаёт. Но правда в том, что встаёт, Лись, встаёт, но это ни хера не значит, что свою женщину ты от этого меньше любишь. Вот так мы устроены.

— По твоему выходит, что верных мужчин в природе не существует? Женщинам только и остается, что терпеть такое положение вещей?

Антон запрокинул голову, посмотрел в потолок и тяжело вздохнул, демонстрируя, как же я его уже достала.

— Вот ни черта я не понимаю на кой тебе приспичило во все это углубляться, Лись. Ну ясно же, что все только усугубляем, но раз ты так хочешь… — он резко выдохнул и посмотрел мне в глаза прямо и жестко. — По моему мнению, умная женщина вообще таким морочиться не должна. Зачем в чем-то там ковыряться, если можно просто жить себе счастливо с мужиком, что тебя любит и ради тебя на все готов?

Господи, он в этот самый момент вдруг настолько похожим на Роберта показался, что у меня аж тошнота к горлу подступила. В глазах потемнело, я даже заморгала, прогоняя наваждение.