Книга Ожог Крапивы, страница 119 – Галина Чередий

— Хозяин велел вас до дома отвезти, — я едва дошагал до конца квартала, когда рядом тормознул черный джип и открылась дверца.

— Я чё, девка, чтобы меня откуда взял туда и возвращать? — вызверился на водителя, но тут же устыдился под пристальным взглядом парня. Чего кидаюсь, как псина лютая, он-то при чем? Человек подневольный, можно сказать, велели отвезти, он и поехал. — Извини, мужик. — буркнул и в салон уселся. — Я — Антон.

— Я в курсе, — кивнул он. — Жених Алисы Александровны. А я Леонид.

— Угу, жених. В отставке, — горько ухмыльнулся я. На это водила никак не прореагировал, только и сказал:

— Павел Николаевич велел передать, что вы можете вернуться в любой момент, когда захотите. Доступ в дом для вас открыт.

— А смысл? — спросил самого себя, ощутив вдруг почти непреодолимый импульс так и сделать — попросить немедленно разворачиваться, рвануть вверх по лестнице, ворваться в комнату и, забив на любые возражения, обнять-зацеловать мою внекатегорийку, завалить ее в постель и напомнить как следует, ради чего вместе нам быть можно и нужно. Жаль, что сейчас скорее уж она меня завалит, если двинет по ребрам слегка, да и лицо у нее было такое… Смотришь и понимаешь — жопа полная приключилась.

Ну вот что, бля, что мне стоило заболтать ее, лапши про вечную верность так на уши навешать, чтобы и думать о всякой печальной дури не могла? Но нет же, честный я, дебила кусок. За каким таким хером, если знаю же — честность полная с женщиной вот такой вот задницей и оборачивается. Всегда! Врешь, песни красивые поешь — и все у тебя в шоколаде и секса море, правду говоришь — тебя посылают на хрен, а то и бьют по морде, и ходишь ты голодный с синими яйцами. Прямая, сука, закономерность. И ладно бы врать не умел…

Эх! На самом деле верить, что с Алиской у нас все, конец, не получалось. Ну посрались, не бывает пар, которые не срутся, в следующий раз умнее буду, обойду острые углы, напою как надо. И нет, это враньё особого рода, не лицемерие, не унижение, не заползание под каблук, а нормальный здравый смысл, когда ты не хочешь быть самому себе злым деревянным носатым поленом и расстраивать любимую женщину не желаешь. Вот только опять лицо Лиськино перед глазами замаячило, бледное, с решительно сжатыми губами. Она прощалась со мной всерьез и насовсем ведь, для нее это не была рядовая ссора. Но как так-то?

Ещё и Эвка эта… взялась на мою голову. Нет, признаю, я поступил как идиот, никто мне тут не виноват, мой косяк. Но косяк же, а не трагедия! И что это за бред с тем, будто я постоянно взглядом каждую встречную симпатичную бабскую особь облизываю? Нет же такого в реале, я что, себя не знаю? Смотрю, да, но не так же, что прямо критично все. Ну не слепой же я! И на Алиску смотрю и смотреть хочу, да что там смотреть, я бы её взглядом жрал и трахал бы, жрал и трахал. И главное, как я на других смотрю он видела, а то, как к ней прямо намертво глазами прирастаю — нет. Избирательное бабское ревнивое зрение!

— Вот тут меня выкини, — попросил я водилу тормознуть около входа на мини-рынок. — Спасибо!

Надо мне, походу, надо затариться главным жидким успокоительным. Вот прибухнем с Зимой, мозги мои чуток перезагрузятся, авось и полегчает. Или пойму, как все с Алиской разрулить, или… Не-е-ет, второе или — не вариант. Я добровольно в женихи ведь не на пустом месте вызвался. Алиска — моя, моей ей теперь и оставаться. Остальное утрясем и притрем.