Книга Измена. Во власти лжи, страница 55 – Анна Томченко

Я дошёл до кухни и уставился на ребёнка.

Столько лет, такой здоровый, взрослый, а я все равно помню его трехлеткой, который несмело вышел из-за моей ноги, когда я впервые привёл Есению познакомиться с ним.

Странно так было, она его боялась, он её боялся люто и после знакомства долго не мог уснуть и хныкал о том, что ему страшно, и вдруг он не понравился. О том, что надо непременно понравиться Тимуру в голову вложила моя мать, и я тогда, оставшись с трёхлетним сынишкой на руках, не понимал, как его разубедить, что он-то обязательно, он точно понравился Есении, потому что я увидел, как в её глазах заплясали звезды.

Тим был очень приятным ребёнком. Ну, по крайней мере до момента, пока у него не начали скакать гормоны. Все время, что я был женат Тим реально успел прорасти в сердце Есении слишком глубоко, он был её ласковым котёнком, тихо урчал рядом с ней, и если первое время он их жутко боялся, стеснялся, то потом я стал замечать, как их связь с каждым днём все крепчает. И, наверное, именно поэтому я не мог сейчас нарычать на сына о том, что он криворукий, потому что Есения бы не оценила, а она появилась со стороны коридора, босоногая стояла, обнимала живот руками.

И когда сын ускакал принести ей тапочки, я вдруг понял, что что-то у нас надломилось.

У меня была молодая красивая жена, А ещё у меня была херова туча проблем…

Есения обвиняла меня в измене.

Она обвиняла меня, стояла, тряслась, у неё были сведённые пальцы, я не знал, что противопоставить этому обвинению. Я понимал, что она слышала разговор в кабинете, осталось только понять, какую часть.

Но вместо, того чтобы поддаться на скандал, я делал рожу кирпичом и на все реагировал, как последний идиот: ничего не было, ничего не знаю, ничего тебе не скажу.

Мне казалось, что в ситуации, когда на кону стоит беременность, причём беременность сложная, такой способ уйти от проблемы, он будет самым правильным, но Есения так не считала. Для Есении было важно докопаться до правды любой ценой, даже ценой собственного здоровья, и это меня раздражало. Я не понимал, как можно быть такой беспечной в отношении беременности, которая и так протекала достаточно тяжело.

Все это ложь, когда говорят, что выкидыш не касается никого в семье нет. Выкидыш в том-то и дело, что касается всех членов семьи. И у меня ещё свежи были воспоминания, как мне звонила мать, плакала, сетовала, хрипела в трубку о том, что я не доглядел, что вот надо было привести Есению к ним. Она бы точно за всем усмотрела.

У мамы вообще была странная позиция, она считала, что я продолжал быть маленьким мальчиком, и меня нужно во всем контролировать ни первый брак, ни второй не изменил её мнение, и если в ситуации с бывшей женой мама сама абстрагировалась от каких-либо контактов по той простой причине, что бывшая жена никогда не нравилась моей семье, то в ситуации с Есенией все было наоборот. Мама хотела максимально влезть в нашу семейную жизнь, она хотела переехать к нам, чтобы только все контролировать, особенно после выкидыша. Это было настолько странным чувством для меня, что я только и мог обороняться и ограничивать свою семью от такой навязчивой доброты и заботы. Если честно, даже в моменте с тем, что я женился на Есении, мама не изменила своего отношения к Тимуру. Она по-прежнему считала, что она лучше всех его воспитает. И однажды прозвучал очень странный разговор.