Книга Верните ведьму, или Шахматы со Смертью, страница 45 – Анна Томченко

— Не пей, это всё равно неудачный эксперимент, — её губы прошлись ниже, к расстёгнутому вороту рубашки.

— Потому что котёл алхимический?

— Потому что Сигизмунд там свою листву искупал, — мягко рассмеялась Элис, и Грегори понял, что готов слушать этот смех всю жизнь. Всю оставшуюся, сколько бы её ни было отмеряно. А значит, футляр, что спрятан в рабочем столе, стоит вытащить и подарить.

Однозначно.

Элис чувствовала, что что-то должно случиться.

Предчувствие кололось в кончиках пальцев и замирало, стоило только сильнее прислушаться к себе.

И день Рождения года был самым удачным днём из всего времени, потому что это самое время для начала чего-то нового.

Волосяная нить лежала в шкатулке. Элис не была уверена, что это настоящая путеводная нить, но попробовать всё же решила. Она всё сделала, как говорила старая ведьма. Всё. И теперь нервничала больше обычного, потому что, во-первых праздник, во-вторых, подарок, а в-третьих и самых главных — Грегори.

Алисия отказывалась верить, что может быть иначе. Так, как сейчас. Тепло, дурманяще, нежно. Сонливые дни начинались с объятий, и мужские сильные руки скользили, поглаживая, прижимая и даря спокойствие.

Снег за окнами тоже сонный. Он летел с неба медленно. И в такие моменты казалось, что стрелки всех часов в доме замерли, давая насладиться моментом. А первые утренние поцелуи купались в рассветах багряных.

И длинный, последний день года, он тянулся. Расписывал окна на чердаке инистым рисунком среброгривых коней. Окрашивал песочное тесто печенья в румянец. Пропитывал старое поместье ароматом вишнёвого варенья и такого же чая.

Гретта пекла пироги. Пышные, сдобные. Она брала тяжёлый деревянный таз, ставила его на стол и уходила за подогретым, в медном ковшике, молоком. Оно пахло мёдом, солнцем и летом. И Элис, опершись локтями о стол, втягивала тёплые запахи. А потом вставала у плиты и медленно помешивая, растапливала масло. Оно расползалось по дну сотейника и пузырилось от движений деревянной лопатки. А потом Гретта бросала надрезанный стручок ванили в тёплое молоко и долго мешала, чтобы аромат раскрылся и впитался. И снова Элис тянулась за запахом. Приносила с дальней полки муку и старое, в деревянной оплётке, сито. И когда тесто через пару часов поднималось, на стол ставились чашки с коричневым сахаром, молотыми орехами, корицей и мускатом. Гретта раскатывала небольшие лепёшки, а Элис, смазав их маслом и присыпав одной из начинок, сворачивала аккуратные булочки.

Но интереснее становилось, когда Гретта ставила тесто на мясные пироги, и тогда к мясу добавляли клюкву или бруснику. Было вкусно. Элис дегустировала.

Вечер пришёл внезапно, словно стрелки часов резко опомнились и побежали вперёд. И тогда под светом свечей, под тёплым их огнём, Гретта пекла другие лепёшки из пустого пресного теста на воде и муке и жарила их на сковородах. А Элис заворачивала каждую в промасленную бумагу и убирала в корзину. Это старая традиция, в последний день года вспомнить тех, кто ушёл и угостить. Ещё вытаскивали рубиновое вино и засахаренные фрукты, которые Алисия раскладывала в кульки и отправляла к лепёшкам. Корзину на ночь выставляли за порог, и если с утра она была пуста, значит, тех, кого больше нет, приняли угощение. А если полна, значит…