Книга Изменить нельзя простить, страница 84 – Анна Томченко

Ева замолчала, подбирая, куда бы пристроить мой язык, но я оказался быстрее.

— Чтобы только быть между твоих ног? — и провёл пальцем по губам, замечая, как вспыхнули щеки.

— Да! — резко выдала Ева, потом округлила глаза, видимо, сама испугавшись того, с чем согласилась, схватилась за пуговицу на декольте, которое просто кричало, чтобы его рассмотрели поближе. — Я нет! Ты… ты!

А злилась красиво.

Почти настолько, что я пропустил мимо ушей, что она продолжила говорить. Встал и обошёл стол, дождавшись непонимающего взгляда в спину. Ухмыльнулся, предвкушал, что будет дальше. Дошёл до двери и закрыл на замок. Развернулся и холодным тоном, не терпящим возражений, приказал:

— Раздевайся.

Ева свела ворот блузки и покачала головой. Слезла со стола и шагнула в другую сторону от меня.

— Когда я сказал раздевайся, значит раздевайся, — надавил я и прошёл к своему креслу. По пути задел аромат цветов. И специально протянул: — Медленно. Чтобы мне понравилось.

Глаза горели огнем. Боже. Девочка меня придушить готова. Как хороша в своей злости. Ну же. Вперёд.

Я протянул ладонь и прошёлся кончиками пальцев по напряжённой спине Евы. Вздрогнула. Сжалась, словно в ожидании удара.

Глупая…

— Ева… не заставляй меня злиться, — мягко намекнул я и встал за спиной, ловя отголоски ароматов, замечая, как бешено бьется вена на шее, ощущая дикое, непреодолимое желание забить на все и просто самому задрать эту дурацкую юбку…

Бес, остановись…

Мои ладони легли на хрупкие плечи и слегка сдавили. Опустились к ключицам и коснулись пуговицы между полушарий груди. Блаженство. Тонкий перламутр вылетел из петельки, и ткань натянулась сильнее, подчёркивая стиснутую кружевным бельем грудь.

Ещё одна пуговица.

Судорожный выдох Евы словно срывал тормоза, и я дёрнул блузку из-под юбки. Пуговицы рассыпались по полу прозрачным жемчугом. Грудь Евы рвано вздымалась, а дыхание такое тяжёлое, что в нем легко потерялось неприкрытое желание.

Волосы… Огонь. Я убрал их со спины Евы, чтобы губами прикоснуться к шее. Прикоснуться и укусить.

Ева так сильно дрожала, словно я ее пугал, хотя я просто ее хотел. По-разному. Во всех позах.

От пробегавших перед глазами картинок, как эта рыжая бестия будет стоять передо мной на коленях, я чуть было не сорвался и не дёрнулся развернуть ее к себе, надавил на плечи…

Нет. Не так быстро.

В паху все горело огнём. Яйца просто звенели, но я взял себя в руки и расстегнул ажурный лифчик. Грудь, почувствовав свободу, приподнялась, и Ева прикрыла глаза.

Мне до боли в яйцах хотелось просто опрокинуть рыжую на стол, задрать юбку… Но я наклонился к плечу и провел языком длинную полосу до шеи.

— А теперь, девочка, давай сама. Сними трусики.

Ева распахнула глаза. Обернулась ко мне, испепеляя взглядом.

— Задери юбку и сними трусики… — мой голос вибрировал, звенел в тишине кабинета, и только рваное дыхание Евы звучало ему в унисон.

— Ты… — сдавленно выдохнула Ева.

— Я сказал тебе снять трусики. Вперёд.

Ева вспыхнула вся. А я присел в кресло. Устроился поудобнее, предвкушая концерт, которого меня лишили. Ева дёрнула юбку, попыталась ее расстегнуть, но дрожащие пальцы не позволяли. И я добавил:

— Только трусики, про юбку я ничего не говорил.

Юбка осталась на месте, а Ева резкими рывками наклонилась, стянула ажурный белый треугольник с ног максимально не сексуально и бросила им мне в лицо. Я поймал. Спрятал в карман трусики.