Книга Развод. Без права на прощение, страница 66 – Анна Томченко

— Даже про квартиры с дарственными на мое имя, которые лежат в твоём кабинете? — выстрелила я в упор, и Герман поджал губы. Нахмурился, и у него между бровей залегла морщинка. — Или может про те квартиры, которые ты перепродавал, чтобы вернуть долг?

Я склонила голову к плечу, только сейчас замечая, что мы оба с Германом с момента нашей свадьбы безумно сильно изменились. И меня-то мой муж до последнего времени устраивал. По всем фронтам. Только, видимо, его мои перемены не радовали.

Герман провёл ладонью по затылку и выдохнул:

— Знаешь, а вот Даня за дело получил… — протянул муж задумчиво. — Вот не за предательство, так за его длинный язык огреб.

Герман покачал головой и шагнул ко мне. Протянул руку, стараясь прикоснуться, но я все вдавилась в гарнитур и во взгляде мужа скользнула обида и укор.

— Ничего не расскажешь? — спросила я упрямо.

— Да нечего там рассказывать! — признался Герман. — Сначала просто вкладывался в строительство, потом считай дом нашли, не хватало денег, я решил перепродать квартиры. Разницу вернул чуваку, а на остальное снова взял пару квартир и так по кругу. Ну а сейчас просто замораживаю покупками цену на начальном этапе строительства и все. В конце концов пару проектов я и делал для компаний, поэтому был уверен, что достроят…

Герман снова приблизился ко мне и все же прижался всем телом. И мне отчаянно дико хотелось закрыть глаза и не знать про его измену. Не знать про все это, а оказаться на дне рождении Мирона и чтобы вместо признания в том, что у него есть любовница, он Дане рассказывал вот такие вещи.

— Ничего криминального, Кристин… — сказал Герман, не понимая, что его близость хуже ножа резала меня.

— Понятно… — выдохнула я с горечью. — Иди к Мирону, пока я приготовлю ужин…

Я физически почувствовала, как Герман весь напрягся, когда я оттолкнула его. Он почувствовал, что мне рядом с ним было больно.

И ушёл.

Мирон был сегодня в ударе, и мы с Германом как два идиота играли в дурацкий спектакль. Муж рассказывал Мирону что-то про космос, а я как самая чудесная мамочка накрывала ужин.

Я не знала сколько еще смогу притворяться перед сыном, сколько ещё буду скрывать от Мирона правду и отчаянно боялась, что он может потом возненавидеть Германа. Каким бы плохим он не был мужем, но я считала неправильным дискредитировать его перед сыном. И где-то глубоко внутри до дрожи боялась вопроса сына о том, что папа не с нами, потому что Мирон был недостаточно хорошим ребёнком. А дети все так спрашивают и в разводе винят именно себя.

Я тяжело вздохнула. Выключила воду в ванной и вышла в спальню. Через открытое окно тянуло чьим-то костром. Я залезла под одеяло и зажмурила глаза.

Тик-так…

В детстве я отсчитывала ход секундной стрелки на старых часах, которые висели на входе в зал. Сейчас я считала удары сердца.

И его шаги.

Я не могла его простить.

Я бы очень хотела, чтобы все это оказалось ложью и прощать его не пришлось.

Дверь спальни открылась. Герман медленным тяжёлым шагом прошёл к постели. Оперся коленом о кровать. Рука скользнула вдоль моей спины. Горячее дыхание дотронулось волос.

— Не погонишь меня? — спросил Герман, ложась рядом и прижимая меня к себе. Ладонь мужа скользнула по моему бедру, задирая ткань сорочки.

Ну и кобель же у меня муж!

— А ты на меня бизнес уже переписал, чтобы рассчитывать на постель? — спросила я зло и как гусеница поползла на другой край кровати. Герман тяжело выдохнул и запрокинул руки за голову. Посмотрел в тёмный потолок и признался: