Книга Развод. Без права на прощение, страница 67 – Анна Томченко

— Кристин я тебя недостоин.

Я замерла и остановилась. Тоже легла на спину и посмотрела в потолок.

— Я догадывалась… — призналась я с сарказмом, и Герман усмехнулся. Мы замолчали оба. Но я молчала осуждающе и с пыхтением, а Герман молчал, потому что устал и не знал, что должен был сказать.

Я туго сглотнула.

Надо было встать и выйти из спальни. Уйти к Мирону, но я зачем-то спросила, видимо, чтобы добить саму себя:

— Как это случилось? — голос дрогнул. Я не то чтобы хотела знать. Но наверно Герман должен покаяться. Или как-то ещё что-то…

Черт, это самая дурацкая ситуация: лежать и обсуждать измену мужа.

— Она дочь заказчика, да? На работе познакомился? — просила я и шмыгнула носом. Герман дёрнулся и перевернулся на бок, подпер голову рукой.

— Нет, соврал, чтобы ты ей волосы не выдрала при Мироне… — выдохнул Герман. — Зачем тебе это?

Герман потёр подбородок и протянул ко мне руку. Я фыркнула и натянула одеяло до носа.

— Пытаюсь тебя понять, наверно… — пробурчала я из-под одеяла, и Герман откинулся на спину и потёр глаза запястьями.

— Она в баре сидела и к ней стал подкатывать пьяный. Я подошёл оплатить свой счёт и…

Слова как кинжалы впились мне в сердце.

Он себя героем почувствовал.

— И я просто подвёз ее до дома. Ничего не было. Она благодарила и говорила, что если бы не я, то ей бы было плохо… — как под гипнозом говорил Герман и не смотрел на меня. А я не могла смотреть на него. Наверно это особый вид ненависти к себе: лежать и слушать про любовницу мужа.

— Потом она пару раз мне позвонила… — в темноте голос Германа был бархатным и глубоким. И я, готовая его месяц назад слушать этот голос до самой смерти, слово поняла, что не выдержу так долго. Наличие ребенка не позволит нам разойтись насовсем с Германом. Но я остро осознавала одно, что голос предателя меня будет с каждым днём только сильнее убивать. Измена это не ошибся кабинкой в примерочной, это пятно на отношениях двух людей на всю жизнь. Каждый раз, когда Герман опоздает к ужину или не ответит мне на звонок, я буду думать, что он с какой-то другой женщиной.

Вот это недоверие оно останется пропастью между нами навсегда.

— Потом мы встречались во время обеда, но больше знаешь флирт… и …

— И ты хотел ее… — с дрожью в голосе сказала я и ощутила как по вискам потекли слёзы.

— Наверно… — выдохнул Герман. — Я не уверен, что хотел ее, а не просто вкуса секса. Такого помнишь, как у нас с тобой на побережье в домике на скале. Мы ездили в феврале с ребятами, помнишь?

Я помнила.

Дом из дерева, и спальня была с видом на местами растаявшую реку. И потолок нереально высокий в спальне, но мне казалось, что он падал на меня, когда Герман грубо и жестко доводил меня до оргазма, заставляя умолять до охрипшего голоса, чтобы не останавливался.

С Германом всегда было остро, дико, на грани. А я любила его как раз это. Любила его силу, проявление ее в разных видах. А потом после рождения Мирона я не любила ничего. Мне докучало внимание мужа. Раздражали его прикосновения, и ничего не заводило, а нервировало, потому что мне просто хотелось, чтобы Герман перестал меня тревожить еще и из-за секса.

— Но все же я недостаточно ее хотел, чтобы перейти черту… — со вздохом признался муж. — Я знал. Я ведь все осознавал. Знал, что поступал неправильно, но в моменте мне казалось что пикантной приправой к нашему браку, а не заменой ему. А потом когда ты все узнала…