Книга После развода. Бывшая любимая жена, страница 112 – Анна Томченко

— Адамыч, ну ты тоже нормальный, нет? Говоришь какими-то шарадами и надеешься, что я должен понять?

Я смотрел перед собой. Ощущение беспросветной безнадёги витало в воздухе.

— Забери эти контракты просто так. Забери. Не продаю. Просто так забери. В течение ближайших шести месяцев сам получай всю прибыль. Мне ничего не надо. Но сейчас избавь меня от того, чтобы я вникал во все это.

— Ты что, отказываешься от работы?

Я вдруг понял, что для того, чтобы у моей семьи все было хорошо, я не только от работы готов был отказаться, а много от чего. Наверное поэтому кивнул и встав с кресла, вышел за дверь.

Сна не было ни в одном глазу. Ходил, косяки плечами сбивал. Хотелось позвонить Устинье и сказать, как все дерьмово. На самом деле мне очень нужна помощь, поддержка какая-то, но вместо этого я глядел на телефон, который был вредно молчаливый. Бесило.

Рано утром я поехал на работу. Потом ближе к десяти, вырвался к матери в больницу. Состояние было без изменений. Лечащий разводил руками:

— Мы ничего не можем предложить. Ничего. И я по-прежнему жду ответа от вашего врача, которого вы выбрали. Но пока ничего к сожалению нет. Там нужен регламент клиники, чтобы знать, как выписывать.

Я понятливо кивнул. Зашёл к матери, посмотрел на её потускневшее лицо, на отсутствие какого-либо движения. Надо было торопиться.

Сев в машину, я был готов самому пешком идти до Польши, чтобы за грудки потрясти этого врача и уточнить, что же нам теперь делать, но меня перебили. Устинья прислала сообщение, от которого у меня волосы дыбом встали.

Ах ты ж стерва.

Адам.

Тяжело выдохнув, я все-таки набрал жену.

— Привет, — произнёс я с запиткой, понимая, что сейчас будет не самый лёгкий разговор, и, скорее всего, результат его мне точно не понравится.

— Здравствуй, — скромно сказала Устинья и тяжело вздохнула. — Слушай, я не знаю, зачем она мне это прислала, это же она, я правильно понимаю? Я действительно не в курсе, что там у вас и как произошло, но мне бы хотелось, чтобы эта ситуация была подальше от меня.

— Я тебя понимаю. Я тебя услышал. Ты больше не узнаешь ничего о ней.

Устинья замедлилась и протянула:

— Ты же не собираешься её убить или что-то такое?

— Нет, конечно. С чего мне её убивать? Если я её хоть пальцем трону, соответственно, я могу присесть, а это сейчас капец, как невыгодно.

— То есть тебя только это, что ли, останавливает?

— Нет, я ещё понимаю, что не увижу своего третьего ребёнка, я не смогу никак повлиять на ситуацию с матерью. И что будет у Назара, я тоже не смогу проконтролировать. Да и вообще, это будет крайне дерьмово, что я столько времени потеряю и не смогу быть рядом с тобой в самые дерьмовые моменты, — честно и искренне произнёс я и зажал ладонью глаза, резало капец. Такое чувство, как будто бы песка насыпали, а он от жара превратился в толчёное стекло. Паршивое чувство и слизистую разрывает, и сделать ничего не можешь, разве что попытаться как любят многие дамы глаза закапать или ещё что-то такое.

Хотя решение было на поверхности — просто выспаться, да только я спать не мог.

— Адам, это же не шутки.

— Я знаю, я не намерен шутить в этой ситуации.

Устинья так засопела, что я это слышал отчётливо.

— Хватит, не переживай. Ты абсолютно точно не должна париться насчёт этой ситуации. Ты не обращай внимания. Номер заблокируй. Если тебе будет комфортно, я бы попросил тебя какое-то время попередвигаться с охранниками.