Книга После развода. Бывшая любимая жена, страница 7 – Анна Томченко

Мне это настолько не понравилось, что я поняла, тянуть больше бессмысленно.

Я не могла надеяться теперь на Адама.

Больше терпеть нет смысла.

Уговорив себя не нервничать ради малышки, я, правда, надеялась, что это будет девочка, ещё не было скрининга, но я, правда, думала, что это девчонка. И ради неё, уговорив себя успокоиться, закрывшись в спальне, я постаралась уснуть, а рано утром уже сидела за рабочим столом у себя в кабинете и перепроверяла карты пациентов. Копировала себе на флешку. Дублировала в облачное хранилище. Но моё задумчивое поведение не ушло от внимания. Со мной разговаривала одна пациентка через призму того «Устинья, что у вас случилось». Со мной разговаривала вторая пациентка «Устинья. Что у вас случилось?» Со мной разговаривала третья пациентка.

Ближе к вечеру я сдалась.

— Наверное, скорее всего, я буду переезжать, — сказала я молоденькой девочке, которая приезжала ко мне на чистки и на препаратные витаминные коктейли.

— А куда? Если в центр, то это было бы вообще круто.

— Я ещё не знаю, но, скорее всего, это произойдёт…

— Но вы нас только не бросайте, ладно, Устинья Анатольевна?

Она вздохнула, и я поняла, что да, бросать не стоило. Но когда через три дня, через пять и даже через десять дней моё заявление по-прежнему висело в программе неподтверждённым, я поняла, что тянуть бессмысленно.

Маша Лукина была записана рано утром, она вообще была тем человеком, который готов в шесть утра приехать к косметологу для того, чтобы весь день у неё был свободен, а делала она много, не только процедуры с лицом, но и очень часто лечебные сеансы, восстановление кожи, удаление воспалений по всему телу.

— Устинья, ты придёшь ко мне на осенний бал? — Деловито спросила Маша, разглядывая своё отражение в зеркале.

Я покачала головой.

— Нет, Мария, у меня немного другие планы…

— Какие? — Любопытно уточнила Лукина, владелица сети ювелирных салонов. И пристально всмотрелась мне в лицо.

— Я же в разводе. — Тихо произнесла я понимая, что если хотела сделать какую-то очень экстравагантную вещь, то по адресу обратилась.

— Да, да, да, — Маша подалась вперёд, делая губки бантиком и кивая мне, чтобы продолжила.

— У меня есть предположение, что в скором времени я не смогу работать в этом салоне, мне придётся уйти.

— Откуда такие предположения? Вы же хорошо разводились с Адамом.

Маша была не звездой сплетен, не королевой сплетен. Она была тем человеком, который ни про кого ничего никому никогда не рассказывает, но при этом как-то умудряется обо всех все знать.

— Да, но есть почему-то такое подозрение…

Маша вздохнула, взмахнула руками и тихо произнесла.

— Знаешь ты, главное, не переживай. Ты не бойся, ты прекрасно знаешь мою позицию, что, конечно, я не люблю в окружении незамужних людей. Но я тебе могу сказать одно, как только на что-то решишься, сразу обращайся ко мне, я во всем помогу. У нас такое хорошее помещение есть на Ленина, если ты найдёшь инвестора, который быстро оформит тебе все под косметологию это же вообще будет замечательно, так что не бойся, не бойся.

Маша похлопала меня по ладони и, угнездившись на кушетке, произнесла:

— Ну а теперь давай за уколы.

Вечером я собрав вещи, вышла из клиники. Но дойти до машины не успела.

Адам перегородил дорогу, сложил руки на груди.

— А можно узнать, — произнёс он, медленно растягивая слова и проводя пальцами по шее себе. — Ты с каких это пор считаешь правильным выносить сор из избы? Я все мог понять. Я мог понять наш развод. Я мог понять твоё маниакальное желание не делать аборт, несмотря ни на возраст, несмотря ни на анамнез, который у меня и у тебя с годами стал появляться. Я все могу это прекрасно понять. Я не понимаю одного. Ты какого черта моё имя в грязи извозила?