Книга После развода. Бывшая любимая жена, страница 78 – Анна Томченко

Я поморщилась, откинулась на подушку и покачала головой.

— Знаешь, а она приезжала ко мне. Разговаривала. Говорила о том, что видимо, что-то действительно не так у меня в браке, раз в какой-то момент ты оказался с ней в постели.

— В какой, твою мать, постели Устинья? Услышь меня. Не было никакой постели! Ты понимаешь, что я её прижал тем, что мне плевать на все. Пока не будет теста днк, пусть хоть в отцы Римского Папу записывает. Мне плевать.

— А если там твой ребёнок?

Адам зажал переносицу пальцами.

— Там не может быть моего ребёнка.

— С ней ты поступишь так же, как со мной? Отправишь на аборт?

Адам зарычал. Я не понимала, зачем это спросила. Видимо просто хотела уколоть, что меня он беременную не пожалел.

— Устинья, это две разные вещи. Одно — ребёнок от любимой женщины и вероятность того, что ребёнок может не выжить. Другое дело— непонятно кто. Говоря тебе о том, что необходим аборт— я думал только об одном: вдруг все плохо, вдруг я сплоховал. Я и так сплоховал. Ты девочку хотела, а я мальчика сделал.

Адам запрокинул голову, тяжело выдохнул в потолок. Я облизала пересохшие губы. Потянулась, едва имея возможность координировать свои движения. Неудачно дёрнула рукой, уронила с тумбочки бутылку с водой. Адам медленно встал, прошёлся и поднял бутылку. Свинтил крышку. Вручил мне, а руки дрожали.

— Знаешь, все это с твоих уст звучит, как какая-то фантасмагория из непонимания.

— Ну тогда объясни мне, раз ты все прекрасно понимаешь. Что за идиотские ситуации с тем, что ты в душ сходил и восемь банок надо.

Я поморщилась.

— Знаешь. — Произнесла на выдохе. — Мне не двадцать лет, чтобы я по щелчку пальцев могла фонтанировать желанием.

Признаваться в этом было неприятно. Немного грязно даже. Одно дело, когда ты беременеешь в двадцать лет и у тебя нафиг отсутствуют какие-либо стопоры. Тебе всегда всего хочется. Тебе всегда всего мало и поэтому сексуальная жизнь бьёт фонтаном. Другое дело, когда ты собираешься беременеть после тридцати. Когда либидо ниже становится, потому что гормональный фон меняется, потому что эстрогенов может не хватать.

— Не понял сейчас.

Я снова глотнула воды. Обнажать душу было не просто, но хоть кто-то в нашем браке должен быть смелым, правильно?

— Ни при чем эти восемь банок. Ты красивый. — Дрогнул голос и слезы невозможно было удержать. В носу щипало противно. — Ты очень красивый, привлекательный, мужественный. Мама всю жизнь говорила, что несмотря на то, что ты резкий, грубый— мне все равно очень с тобой повезло. Потому что не может быть мужчина, который не смотря ни на что, идёт по головам, рвётся, тащит — с другим набором качеств. Ну не может. От тебя всегда слишком сильно веяло мужественностью какой-то, чисто такой грубой харизмой, что ли. И я, здраво оценивающая свои возможности, свои таланты, скажем так.

Как же тяжело было мне. Действительно было тяжело признаваться в том, что не всегда даже этого красивого, сексуального, мужественного мужчину просто хотеть. Да, дурацкие эстрогены или как там их иначе, но все это скатывалось в то, что Адам приходил домой пышущий сексуальностью. Я даже не оборачиваясь, знала, что он хочет. А мне нужно было какое-то время. Буквально немного, чтобы переключиться. Мне очень нравилось его трогать, но он же не позволил бы.