Книга Измена. Ты не защитил меня, страница 44 – Энди Дорн

Останавливаюсь у агентства недвижимости. Женщина лет пятидесяти в дешевом пиджаке показывает мне варианты.

— Вот эта квартира самая лучшая в городе, — говорит она с гордостью. — Евроремонт, мебель, техника.

Я осматриваю однокомнатную квартиру в панельной девятиэтажке. По местным меркам она действительно неплохая, но после моей квартиры кажется коробкой из-под обуви. Потолки низкие, окна выходят во двор, где сушится белье и играют дети. Мебель, которую я бы не поставил даже в кладовку.

— Беру, — говорю я, и женщина широко улыбается, предвкушая агентские.

— На какой срок?

— Давайте пока на месяц. А там видно будет.

— Хорошо, хорошо. Будете как дома!

Как дома… Дома у меня теперь нет. Есть пустая квартира с разобранной детской кроваткой и фотографиями УЗИ в ящике стола.

Устраиваюсь в съемной квартире и начинаю изучать город. Он небольшой, его можно обойти за час. Главная улица, несколько магазинов, школа, больница, автовокзал. И много частных домов в стороне от центра.

Адрес родителей Ксюши у меня записан, но я не иду туда сразу. Боюсь. Боюсь, что она выгонит меня, не выслушав. Боюсь, что захлопнет дверь, и последняя надежда исчезнет навсегда.

Вместо этого я хожу по улицам в надежде встретить ее случайно. Сижу в кафе на центральной площади, хожу по магазинам, гуляю по парку. Может быть, она пойдет за покупками. Может быть, захочет подышать воздухом.

Неделя проходит впустую. Я не встречаю ее нигде.

За это время я теряю еще несколько килограммов. Аппетита нет совсем, ем через силу, чтобы не упасть от голода. Сплю по три-четыре часа, остальное время хожу по городу или лежу в кровати, уставившись в потолок.

В местном цветочном магазине покупаю белые розы. Продавщица, пожилая женщина с добрыми глазами, спрашивает:

— Молодой человек, а может, лучше красные? Для любимой?

— Нет, — качаю головой. — Белые. Она любит белые.

Розы стоят в съемной квартире в банке из-под кофе, вазы здесь нет. Покупаю новые, когда старые вянут. Репетирую речи перед зеркалом.

«Ксюша, прости меня. Я знаю, что не заслуживаю прощения, но…»

Нет, так не подходит.

«Ксения, я понимаю, что причинил тебе боль. Но я изменился…»

Тоже неубедительно.

«Я люблю тебя. Я всегда тебя любил, просто был дураком…»

Все слова кажутся фальшивыми. Как можно объяснить женщине, что ты любишь ее, если в самый страшный момент ее жизни ты был с другой?

Через две недели я понимаю, что схожу с ума. Начинаю ходить мимо дома ее родителей. Не подхожу близко, просто прохожу по соседней улице. Дом небольшой, одноэтажный, с палисадником. За забором видны грядки, подготовленные к весне. На крыльце стоят резиновые сапоги.

Живет она там или нет — не понятно. Признаков ее присутствия не видно.

Однажды вечером, когда я в очередной раз прохожу мимо, из дома выходит мужчина. Высокий, серьезный, лет пятидесяти. Направляется к калитке с мусорным ведром. Это ее отец Игорь Владимирович, я видел его на нашей свадьбе.

Я останавливаюсь, не зная, что делать. Подойти? Поздороваться? Спросить про Ксюшу?

Но он оглядывается в мою сторону, и я быстро иду дальше, опустив голову. Боюсь, что Ксюша рассказала родителям обо мне. И вряд ли там было что-то хорошее.

Возвращаюсь в съемную квартиру и понимаю: так дальше продолжаться не может. Или я наберусь смелости и пойду к ней, или уеду навсегда. Эта неопределенность убивает меня изнутри.