Книга Измена. Ты не защитил меня, страница 53 – Энди Дорн

Паркуюсь на противоположной стороне улицы, за старым тополем. Отсюда хорошо видно вход в ресторан, но меня заметить трудно.

Наблюдаю, как Ксюша выходит из машины, и сердце разрывается от жалости и любви. Боже мой, какая же она худая! Платье висит как на вешалке. Пальто болтается на плечах, словно надетое на ребенка. Лицо осунувшееся, скулы резко выступают, а под глазами залегли глубокие тени.

Но она все равно самая красивая женщина на свете. Даже изможденная, даже исхудавшая до крайности — она прекрасна той особенной красотой, которая идет от души, от внутреннего света. Света, который я едва не погасил своим предательством.

Мужчина берет ее под руку, они входят в ресторан. И начинается самая долгая пытка в моей жизни.

Два часа я сижу в машине, представляя, о чем они говорят. Каждая минута тянется как час, каждый час как вечность. Кто этот парень? Откуда он взялся? Местный, судя по тому, как уверенно ориентируется в городе. Они знакомы давно? Может быть, это ее школьная любовь, которая терпеливо дождалась ее возвращения? Тот, кто был рядом, когда ее предал муж?

Мысли крутятся в голове, как вихрь, сводя меня с ума. Я представляю, как он говорит ей комплименты, как она смеется его шуткам. Как он рассказывает о своих планах, а она слушает с интересом. Может быть, он даже предлагает ей будущее — простое, честное, без предательств и лжи?

А может, они обсуждают меня? Может, она рассказывает ему о своем неудачном браке, о муже-изменнике, и он сочувствует, обещает защитить ее от всех бед?

Ревность жжет изнутри, как кислота. Я понимаю, что не имею права ревновать. Не имею никаких прав на нее, на ее жизнь, на ее выборы. Я сам разрушил наш брак, сам потерял право называться ее мужем. Сам превратил ее любовь в ненависть своим эгоизмом и слепотой.

Но знать это и принять — две совершенно разные вещи. Разум говорит одно, а сердце кричит от боли, требуя вернуть то, что я потерял. Хочется выскочить из машины, ворваться в ресторан, встать на колени перед ней и умолять о прощении.

Когда они наконец выходят из ресторана, я чувствую, как мышцы затекли от напряжения. Шея болит, спина ноет, но я не двигался все эти два часа, словно прикованный к сиденью собственной ревностью и болью.

Сначала появляется он — тот самый парень. Высокий, уверенный в себе, с легкой улыбкой на лице. Он оглядывается, ждет. А потом выходит Ксения, и я вижу, что она тоже улыбается. Не широко, не искренне, скорее из вежливости, но все же улыбается. И это убивает меня окончательно.

Парень протягивает ей руку, и я замираю, наблюдая за каждым движением. Его пальцы мягко ложатся на ее локоть, деликатно, бережно. Не притягивают, не принуждают, просто предлагают поддержку. И она принимает эту поддержку, позволяет ему взять себя под руку.

Я сжимаю руль так сильно, что костяшки пальцев белеют. Хочется завыть от боли, от ярости, от бессилия. Хочется выскочить из машины и оттолкнуть его от нее, крикнуть, что она МОЯ жена. Но какое я имею право? После всего, что сделал?

Они идут по направлению к набережной. Я выхожу из машины, осторожно закрываю дверцу, чтобы не хлопнула. Следую за ними пешком, прячась в тени деревьев. Чувствую себя сталкером, маньяком, но остановиться не могу. Мне нужно знать, что между ними происходит. Нужно понять, насколько далеко все зашло.