Книга Девочка-наваждение, страница 29 – Натали Лав

— Можно я тебя поцелую? — все тот же шепот. Все тот же взгляд.

И я… Да, я собиралась согласно кивнуть. Но в память вклинился ядовитый голос Холодова: "он потом руки три раза мыл. С мылом".

Между мной и Борисом ничего не может быть по-настоящему.

А то, что он сейчас здесь — так это какая-то прихоть, игра, развлечение. Может, спор. Этого тоже нельзя исключать. Эти люди слишком жестоки, чтобы думать о чувствах других. На остальных людей Борису и таким, как он, плевать.

— Я не знаю, зачем ты это делаешь. Но если ты сейчас немедленно не выйдешь, я пойду к директору в кабинет и устрою скандал. Ты переходишь все границы, — мой хриплый голос не убедил даже саму себя.

А вот Харламова разозлил. У него засверкали глаза, раздулись крылья носа и запульсировала венка на виске.

— Сходи. Только имей в виду, виноватой окажешься ты. Девчонки, с которыми ты в душевую заходила, все, как одна, будут утверждать, что это ты ко мне в кабинку заперлась. Как тебе такой расклад? — теперь юноша говорил громко, во весь голос, с изрядной долей яда.

Я молчала, прожигая его взглядом. Теперь я его ненавидела. С такой силой, что это меня пугало.

— Что ты строишь из себя, а? Думаешь, ты какая-то особенная? Обычная… Я с тобой по-хорошему хотел. Но раз ты против…

Он резко разворачивается и уже на ходу бросает:

— Пожалеешь! Дворняжка…

Дверь за ним захлопнулась. Я осталась в одиночестве. Было очень обидно. Может еще обиднее из-за того, что мне хотелось верить в это "ты такая красивая", несмотря на то, что я всегда знала, как Борис ко мне относится на самом деле. Слезы потекли вместе с водой из лейки, а я даже не пыталась их остановить. Что же это такое? Неужели меня и полюбить нельзя? Если у меня нет богатых родителей…

В конце концов, я устала от слез. Ведь они ничего не меняют. Все осталось таким, как и было. Я смахнула их рукой. Смахнула зло, стараясь прийти в себя. Черт с ним, с этим Харламовым. Я много добьюсь. А он еще сам пожалеет. Обо всем.

Но жалеть пришлось мне. Меня поймали возле спортзала. Их было трое Борис, Артем Холодов и Харитон Панков. Сначала я думала, что просто будут задирать, но на этот раз все было гораздо страшнее.

Дорогу мне перегородил Харламов. У Панкова был руках телефон.

— Привет, Алисонька. А расстегни нам кофточку, — противно заржал Панков.

Я дернулась, чтобы проскочить между ними, но Борис схватил меня. А потом разорвал на мне блузку.

— Давай, детка жги. Да не бойся ты. Не собираемся мы тебя насиловать Больно надо. Сиськи у тебя красивые. Пусть ребята в чатиках посмотрят, — Панков глумился, снимая все, что происходит.

— Борь, не надо! — попросила я, продолжая плакать. Но это только разозлило его.

Харламов встряхнул меня за тонкие и рыкнул:

— Ты, что, идиотка, вообразила?

Харитон протянул:

— Бор, сколько можно? Пусть сиськи покажет. Что ты ее уломать никак не можешь!

Недалеко от него к стенке привалился Холодов, который наблюдал за всем происходившим со скукой. И молча.

— Не ннадо. Пожалуйста-а-а! Нне трогайте мме-е-ня, — тихонько умоляла я.

Вдруг откуда-то со стороны раздалось:

— Плейбой купи. Там сиськи и посмотришь — это сказал парень из параллельного класса.

Матвей, кажется. Я не спешила радоваться, что он вмешался. Он один, а их трое.

Харитон направился к нему:

— Слушай, новенький, вот чего ты лезешь? Ты куда шёл? Стипендию отрабатывать? Так и ступай. Не мешайся.