Книга Девочка-наваждение, страница 32 – Натали Лав

— Артем? — Владислав Сергеевич произносит всего лишь имя собственного сына.

И вроде сказано спокойным тоном, но тот сразу напрягается, не отводит взгляд и ничего не отвечает.

Тогда Холодов обращается к директору:

— Арсений Григорьевич, пусть детьми займутся преподаватели, а мы пока поговорим.

— А как же полиция? Раз уж Ваш сын совершил преступление? — не успокаивается Олеся Денисовна.

Я бы так не смогла.

Нас выводят в коридор. В кабинете директора остаются он сам, Владислав Сергеевич и Олеся Денисовна.

Там я вытираю лицо от слез и делаю шаг к Матвею. Он будет прав, если не захочет слушать.

— Извини меня. Я не должна была врать.

Краем глаза замечаю, что Борис смотрит на нас с Матвеем бешеными глазами. Что ему опять не так?!

Алиса. Школа.

Из кабинета директора мама Матвея вышла взбешенная. Не знаю, что там произошло, но она забрала и меня, и Матвея из школы, усадила нас в такси. Потом разговор зашел об обращении к врачу и в полицию. Мне еле удалось уговорить ее не делать этого. Бабушка бы не пережила скандала.

Что меня удивило — это то, что Матвей на меня не злился. Вроде бы должен был. Он мне помог, а я по глупости солгала и поддержала версию Артема. Однако ничего такого не было. Когда я попыталась объяснить, почему так некрасиво поступила, он ответил, что все понимает и не обижается. И он сказал правду. Потому что после случившегося в его отношении ко мне не чувствовалось неприязни. Я привыкла, что ничего хорошего от мальчиков ждать не стоит. Они — злые.

А тут… Разве такие бывают? Матвей был привлекательным. Я бы даже сказала, красивым. И его доброта по отношению ко мне показала, что все может быть по-другому. Правильно. Когда парень — не враг. А друг. Может быть, даже любимый. Я начала фантазировать, что могу Матвею нравиться. Как девушка. Старалась чаще попадаться ему на глаза. Да и мне просто нравилось на него смотреть. В груди становилось сладко. И когда он был рядом, я ощущала простое, человеческое тепло. Влюбилась ли я? Не знаю. Но симпатию чувствовала точно. Что с этим делать я не представляла.

Но с каждым днем увязала все сильнее. Так, что даже перестала обращать внимание на Харламова. Почему-то я решила, что он оставит меня в покое.

— Стой! — раздалось за спиной приказным тоном в один из дней.

Коридор был пустынен. Все куда-то подевались. И я ускорила шаг. Но Борис меня быстро догнал.

— Стой! Не слышишь, что ли? — он схватил меня за руку и развернул к себе.

Юноша едва не дымился. От ярости.

— Что у тебя с Беловым?! — в коротком вопросе было столько негодования, злости и чего-то еще. Чего именно я не понимала.

— Ничего, — ответила, чуть не заикаясь.

Конечно, я понимала, что нужно отреагировать не так. Что он не имеет никакого права спрашивать у меня что-то подобное. Но это уже потом, в голове начинаешь строить картины, как я бы себя повела. Если бы это была не я.

Обычно карие глаза сейчас казались черными.

Он встряхнул меня за плечо, которое сжимал.

— Не ври мне! Вся школа говорит, как ты за ним бегаешь! Скромница… — последнее слово он буквально выплюнул, как сгусток яда.

Но ему не полегчало.

— Раздвигаешь перед ним ноги? Да? — он встряхнул меня еще раз.

В носу защипало, глаза заслезились от обиды.

За что он так со мной? Что же это такое…

— Тебя это не касается, — голос у меня дрожал, но я все-таки выговорила эту фразу.