Книга Я буду первым, страница 105 – Натали Лав

К нам подходит врач, который говорит, что нужно срочно делать кесарево, потому что началась полная отслойка плаценты. И у Лены обширное кровотечение. И внутреннее тоже. Но если нет страховки, то им нужны разрешение на операцию и полная оплата. Я готов уже его придушить, но сдерживаюсь, отвечаю, что произведу полную оплату их услуг прямо сейчас. Он называет сумму, я через телефон перевожу деньги с валютного счета. Хорошо, что телефон на пляже не забыл. Доказывать что-либо в чужой стране и требовать медицинской помощи мне не приходит в голову, потому что четко понимаю, время слишком ценно сейчас.

Самого потряхивает. Меня оставляют дожидаться исхода операции. Ленин телефон уже несколько раз звонил. Достаю его из пляжной сумки, отвечаю на вызов, потому что на экране фотографии Давлатовой и подпись "мама".

— Алло.

— Кто это? Где Лена? — она словно чувствует, что все плохо, а потом, не дав мне возможности ответить, снова спрашивает, — Платон, ты?

И уже более напряженно?

— Где Лена?

Хорошо хоть не кричит сразу — "Что ты сделал?!"

Но она имеет право знать.

— Лена в операционной. У нее началась отслойка плаценты, когда мы были на пляже.

По ту сторону устанавливается тишина.

— Как она? — наконец, тихо спрашивает.

Мне и тут ее порадовать нечем.

— Не знаю. Жду, когда закончится операция. Ей делают кесарево.

— А ребенок?

— Ничего пока не известно.

Я бы и сам хотел знать, что с дочкой и ее мамой все в порядке.

В этот момент слышу уже другой голос с рычащими интонациями;

— Если ты и здесь каким-то боком успел отметиться, то я тебя своими руками утоплю у побережья Испании.

Давлатов.

— Я ни при чем. Не знаю, из-за чего это случилось. И в любом случае, я бы ей ничего плохого не сделал.

Необходимость оправдываться раздражает, но и позволить им думать невесть что не хочется.

— Мы вылетаем, — бросает он резко и отключается.

Единственное, что мне остается, это ждать. Заставляю себя сидеть на месте. Зарываюсь руками в волосы и еле сдерживаюсь, чтобы не заорать.

Через полтора часа ко мне выходит врач.

— С Вашей женой все более-менее в порядке. Ее вовремя привезли. Кровопотеря, конечно. Но мы сделали переливание. Сейчас она под наркозом, спит.

— А дочь? — вынуждаю себя спросить, хоть все и замирает внутри.

— Жива. Но ребенок недоношенный. Ее поместили в кувез. И Вы должны понимать, ребенку потребуется специальное лечение и уход. Вес всего 1600 и рост 35 см. Патология легких. Надо смотреть. Современная медицина хорошо справляется с такими случаями, поэтому будем надеяться на лучшее.

Щемящее чувство тоски сжимает сердце.

— Можно ее увидеть?

— Только через стекло. Вас проводят.

Медсестра ведет меня в специальное отделение для новорожденных. Там стоят кувезы. Она указывает мне на тот, в котором лежит моя дочь. И в это мгновение я понимаю — моя жизнь изменилась навсегда. И никогда не будет прежней. Потому что для девочки, что лежит там, я сделаю возможное и невозможное.

Она такая маленькая. Очень маленькая. Я лишь надеюсь, что она сильная, как ее мама.

Потому что силы ей понадобятся. Она обязательно выживет. По-другому никак.

Еленка

Меня приводит в чувство ощущение тревоги. И тошнота. В теле странное онемение. Комок рвоты подкатывает к горлу, но я не могу подняться. На меня накатывают один за одним рвотные спазмы. Однако тело не принадлежит мне. И я ничего не могу сделать. В тот же миг чьи-то сильные руки подхватывают меня за плечи и поворачивают на бок.