Книга Я буду первым, страница 71 – Натали Лав

Я их делать не собиралась. Вот только не все зависело от меня.

На следующее утро я не успела дойти до машины несколько шагов. Мне зажали рот какой-то тряпкой, и я отключилась. Пришла в себя в машине Платона. Со связанными руками.

Он совсем спятил? Куда он меня везет?

Платон сидел за рулем. В автомобиле витал жуткий запах перегара. Меня сразу замутило.

— Очнулась, спящая красавица? — его голос звучит зло.

Сейчас он меня пугает. В нем чувствуется ненависть и агрессия, которые направлены на меня. Но что я ему успела сделать?

Неважно, как он ко мне относится. Я беременна. Нужно все это прекратить.

— Платон, хватит! Отвези меня домой!

Взгляд, обращенный на меня, ненормален. Капилляры его глаз полопались.

— Зачем? Чтобы ты с Тахаевым обжималась? Я придумал тебе занятие поинтереснее.

Я не теряю надежды до него достучаться. Зову по имени, прошу отвезти меня обратно. Но он словно не слышит. Делает музыку в салоне громче.

Что он задумал? Ощущение такое, что происходит что-то страшное. Непоправимое.

Еленка

Он привез меня в какую-то промзону. Грязный снег, серые здания, проржавевший забор — декорации не внушали оптимизма.

Я уже открыла рот, чтобы крикнуть, что беременна, но он выволок меня из машины. Я увидела два черных джипа. И мужчин. Нерусских. Человек восемь. Они переговаривались, курили, смеялись. Платон потащил меня к ним. И хотя я была одета, такое впечатление, что он вел меня голой. Сейчас меня волновало только одно — зачем я здесь.

К нам подходит здоровый чернобородый мужик. Куртка, надетая на нем, распахивается, и я вижу кобуру и ствол. Смотрит на меня как собака на кость и спрашивает с акцентом:

— Это она?

— Да, — отвечает Платон.

— Красивая, — тянет чернобородый и пытается погладить меня ладонью по лицу.

Я отшатываюсь.

— Но строптивая. Хорошие деньги получим. Не девственница?

До меня начинает доходить — Хромов собирается меня продать. Как скот. Я задыхаюсь от бессильной ярости. И ищу пути к спасению. Мужчин слишком много. Они вооружены. У меня связаны руки. И при активном сопротивлении могу сильно пострадать. Нужно выждать удобный момент.

— Нет.

— Жаль, было бы дороже.

Они обсуждают это все обыденным тоном. А я не верю самой себе. Не может это всё происходить на самом деле. Неужели Платон опустился до такого? И все же это именно он крепко держит меня.

Меня трясет изнутри от ненависти и страха. Ситуация аховая. Платон стоит возле чернобородого, но смотрит на меня. Я не отвожу взгляд. Вот так — глаза в глаза. И пусть вокруг люди, но мы словно вдвоем. В его глазах — вызов и превосходство. Как он додумался до такого?

Продолжает смотреть, как будто чего-то ждет. Чтобы я попросила пощады? Неужели не понимает, что не дождется?

Чернобородый что-то тихо говорит ему. Ответ Платона я слышу.

— Забирайте! И засуньте ее в какой-нибудь бордель подальше от России. Чтобы родственнички не нашли.

Как в любой кризисной ситуации глушу эмоции. Сейчас не до них. Платон подталкивает меня к чернобородому, тот хватает меня и притягивает к себе. Щерится острыми, белыми зубами. И лапает за задницу. Не смотрю ему в глаза. Но и не вырываюсь, хотя его прикосновения омерзительны.

На Платона тоже не смотрю. Не хочу его видеть. И просить больше ни о чем не буду. Сама выберусь. Вот только… Одного сильного удара по животу будет достаточно, чтобы мой ребенок не выжил.