Книга Я буду первым, страница 90 – Натали Лав

Новость ошеломляющая. Хочется приземлиться куда-нибудь, чтобы ее переварить. Неужели Платон докатился еще и до такого?

А потом я, взглянув на Ирину, с ясностью осознаю — она мне врет. Не знаю, зачем ей это надо. Не знаю, зачем она пришла с этим именно ко мне. Но она так внимательно на меня смотрит, ожидая от меня каких-то слов, поступков, возмущения, что у меня не остается и тени сомнения. Она говорит мне неправду.

— Я написала заявление, — она делает шаг ко мне, а я подавляю желание отступить, лишь бы она не стояла со мной рядом, — Я так виновата перед тобой, Лен. Может быть, я еще могу все исправить?

Какая-то мысль мешает мне слушать.

— Ты заявила на него. И что?

— Его посадили. Будет следствие, суд. И он за все ответит.

Ее слова так не вяжутся с ее прошлым отношением к Хромову. Как же быстро он из божества превратился в ее врага. Как и я — не так давно.

Не знаю, что двигает мной. Разумнее выпроводить ее и забыть этот разговор, но мне почему-то это не удается.

— Ирина, ты мне лжешь. Таким, как Платон, нет нужды кого-то насиловать. Попроси он, и ты сама бы дала.

У меня есть много причин так думать. Ведь и я не устояла.

Краска заливает ее лицо. В сочетании с ярко-рыжими волосами это смотрится, как будто у моркови выросла красно-оранжевая ботва.

Но затем ее прорывает:

— Считаешь себя лучше меня? Да? И всегда считала. Да только с тобой тоже поиграли. Думаешь, он все равно достанется тебе? Нет уж! Если я ему не нужна, то пусть в тюрьме гниет. И да, ты права. Платон меня не трогал. Он меня просто не захотел. Знаешь, я себя такой униженной никогда не чувствовала! А синяки не проблема. Только Хромов ничего не докажет. Того, кто меня действительно ударил, не найдут. И к тебе он не прибежит!

С порога раздается спокойное:

— Ирина, тебе лучше уйти.

Мама, наверное, услышала, как она кричала.

— Уйду я, уйду! — выкрикивает Пархомова и уносится прочь.

Я вытаскиваю руки из кармана худи, где лежал телефон, на котором я успела нажать аудиозапись.

— Это правда?: — спрашиваю у мамы.

— Да, Платона арестовали и отправили в СИЗО, — отвечает она.

То, что случилось между нами, требует, чтобы я спокойно занималась упаковкой вещей и не вмешивалась. Платон получает по заслугам. Но, если сделать вид, что ничего не произошло, то я сама, чем отличаюсь от Ирины и Хромова? Разве это справедливо, что он будет наказан за Ирискину ложь? И если жаждать возмездие, то надо было заявить о похищении и попытки продажи меня в рабство. Я этого делать не стала.

— Мам…

Я даже не договариваю фразу до конца, за меня ее заканчивает она.

— Ты хочешь рассказать о визите Ирины следователю.

— Да, я записывала наш разговор.

— Так ли необходимо тебе вмешиваться?

— Если я промолчу, это будет неправильно. Я один раз уже поступила так, как не должна была. Второй раз этого делать не хочу.

— Я позвоню, узнаю у кого дело, потом отвезу тебя.

Киваю. Если бы я не знала, что Ирина оговорила Платона, то улетела бы. Теперь все же нужно рассказать правду.

— Мам, а нельзя, чтобы показания я дала уже сегодня? Чтобы не откладывать вылет?

— Можно.

Ей удается все быстро выяснить. И вот мы уже идем по коридору следственного комитета.

В кабинет к следователю я захожу одна. За это я тоже ей благодарна. Мне неудобно чувствовать себя маленькой девочкой. За столом я вижу миловидную женщину. Это, видимо, и есть Клавдия Сергеевна Струева.