Книга В очереди за счастьем, страница 109 – Натали Лав

— Скорую вызывай! Про беременность им скажи обязательно. Я скоро приеду.

Егор и врачи приезжают одновременно. Старший брат поднимает маму с пола и уносит в спальню. Присутствие Егора и посторонних благоприятно сказывается на ее состояние. Она отвечает на вопросы врачей. Они остаются с ней в спальне, осматривают ее.

Потом, сделав укол, выходят к нам.

— Кто здесь главный? — спрашивает здоровый, усатый дядька.

— Я, — отвечает Егор.

— Вот что, молодой человек. Вы ей кто? Сын? — Егор согласно кивает, — У Вашей матери — нервный срыв. Мы вкололи успокоительное, которое можно в ее положении. От госпитализации она отказалась. Мы ее осмотрели, кровотечения нет. Сейчас она будет спать. Но когда проснется, если ей не станет лучше, везите ее в больницу. Папка ваш где?

Егор пожимает плечами.

— Нету? — кряхтит врач, — Ладно, сынок. Тогда тебе придется со всем справляться.

— Я справлюсь, — Егор в себе не сомневается.

Я тихо выдыхаю. Все это время я про себя молилась, чтобы с мамой не случилось ничего плохого. Я больше никогда не буду ее огорчать.

Старший брат, проводив врачей, возвращается.

— Объясни мне, что случилось? И где этот Ромео, когда он нужен?

Теперь я чувствую острое желание уменьшиться. До размеров атома. Сейчас придется всё объяснять.

— Я есть хочу, — вклинивается Сеня.

— Давай я ему завтрак сделаю и всё тебе расскажу, — делаю чай и бутерброды, отправляю братишку в его комнату.

Нам с Егором делаю чай. И начинаю рассказывать. Про всё. Про приезд отца, про болезнь дедушки, про его предложение уехать с ним, про Мота, про клуб, про то, что напилась, про то, что Марк меня привез, про то, как с ним поругалась вместо того, чтобы сказать "спасибо", про разорванную рубашку и спровоцированную ссору. Про то, что он хотел объясниться, а мама попросила его уйти. Про то, что он сказал, что не вернется. Про тесты на беременность и последовавшую истерику.

Он не перебивает меня, дает всё рассказать. Только с каждым моим словом делается всё мрачнее.

Когда я, наконец, замолкаю, спрашивает:

— Зачем, Соня? Ты ведь понимаешь, что натворила? Что это мерзко, подло? Или ты, как отец — способна думать лишь о себе? Кому ты нужна, кроме матери, ты задумывалась? Ты же оставалась с отцом… Помнишь же, чем это закончилось… И что теперь?

— Я извинюсь перед Марком…

— Нужны ему твои извинения… А что будет, если он правда ушел и не вернется?! Мама же беременна! Четвертого растить одна будет? Тебе это доставит какую-то радость? Или аборт пойдет делать? Из-за тебя убьет такого же ребенка, как ты?

Я начинаю отрицательно трясти головой.

— Она не станет… — почему такое очень страшно себе представить.

— Даже самые сильные ломаются. А близких надо беречь. Но не добивать…

Все справедливо, что он говорит. По моим щекам начинают течь слезы.

— Я так разочарован, Сонь. Что даже жалеть тебя не могу. Ступай к себе.

Возразить бы… Но что можно сказать в свое оправдание? И разве есть что-то, что оправдывает такое? В груди болит. Сильно.

Но… Раз я всё испортила, значит должна и исправить.

Я сжимаю свой телефон и ухожу в свою комнату. Там продолжаю звонить Марку. Мне нужно с ним поговорить.

Но аппарат абонента по-прежнему выключен.

Спустя несколько часов я одеваюсь и выскальзываю из дома.

Я должна исправить то, что натворила.