Книга В очереди за счастьем, страница 107 – Натали Лав

— Да неужели? Ты вчера неслабо накосячила — обманула, ушла в клуб, напилась там. Ты хоть помнишь, что парень, с которым ты была. когда я тебя нашел, наминал тебе задницу? Понимаешь, чем могло закончиться, а?

Справедливые в принципе замечания вызывают всплеск ярости.

На самом деле я хорошо понимаю ее. Может, даже лучше, чем Наташа. Я сам бунтовал, пытался восстановить правильную картину мира. Закончилось всё не очень. Хотя не так плачевно, как могло бы. Ножевым ранением и парой дней в реанимации. После я перестал искать мифическую справедливость и понял, что сама жизнь имеет по себе удивительную ценность. Поэтому даже, если люди не оправдывают наших ожиданий, это следует просто принять. И отправляться на поиски тех, кто одной с нами крови. Они есть. Главное, их найти.

— А тебе-то что? — взрывается София, — Ну, что тебе до меня? Если я собственному отцу нафиг не сдалась, думаешь, я поверю, что какой-то левый мужик за меня переживает? То, что ты трахаешь мою мать, не дает тебе права лезть в мою жизнь!

Меня трудно вывести из себя. Но этой мелкой заразе удается.

— Выпороть бы тебя! Или рот с мылом помыть! — хватаю ее за руку и встряхиваю, чтобы привести в чувство.

— Сонь?! — раздается из коридора голос Наташи.

Девчонка тяжело дышит и прожигает меня ненавидящим взглядом.

— Ненавижу! — шипит тихо-тихо, чтобы слышал только я.

А потом вдруг дергает рубашку, которая на ней надета. Пуговицы разлетаются во все стороны. Под рубахой нет белья и я тупо пялюсь на оголенную девичью грудь, не зная, как поступить.

По закону подлости в этот самый миг на кухню заходит Наташа.

Соня не теряется.

— Мама, он хотел… Он приставал… — начинает плакать.

Тут-то до меня и доходит, как всё это выглядит со стороны. Я держу девочку за руку. Одежда на ней разорвана. Ее видно голой практически по пояс, так как разорванная рубашка сползла с одного плеча.

Я разжимаю пальцы. Соня опускается на пол, обхватывает колени руками и принимается рыдать.

Я стою столбом и вижу лицо любимой женщины. На нем ужас. У меня внутри тоже.

Но всё не может закончиться так!

— Наташ, дай я расскажу, что произошло, — прошу я, стараясь говорить как можно спокойней.

— Мама! — всхлипывает Соня на полу, — Пусть он уйдет! Пожалуйста…

Наташа замирает. Очевидно, что не знает, как быть.

А потом шепчет:

— Марк, уходи.

Мне это кажется верхом несправедливости. А еще предательством с ее стороны. Она даже не хочет меня выслушать.

Если всё так, то я — не мальчик для битья.

— Наташ, давай ты всё же меня выслушаешь…

Она вдруг кидается к Соне, опускается на пол рядом с ней и обнимает ее.

— Марк, уйди… — произносит еще тише.

Это что моя будущая идеальная жизнь? Где мне не дают даже высказаться?

— Если я уйду, то назад уже не вернусь… — предупреждаю сразу.

Вскидывает на меня глаза. В них растерянность. И боль…

— Я поняла…

И всё. Значит, такое решение всех проблем. Иду в спальню, быстро одеваюсь и ухожу.

А, оказываясь на улице, тоже не знаю, как быть дальше.

У подъезда меня ждет машина. Иду к ней на автопилоте.

— К отцу, — отдаю короткое распоряжение, забравшись в салон.

Наташа

Ночью почти не спала, поэтому сейчас даже не верится, что всё это на самом деле. Сижу на полу возле дочери и глажу ее по спине. Не представляю, что делать и говорить. Такое ощущение, что внутри что-то сломалось.