Книга В очереди за счастьем, страница 104 – Натали Лав

— Нет. А у тебя как дела?

— У меня… — отец невесело усмехается, — Бизнес я продал. Из-за твоей матери у меня не осталось другого выхода. Буду начинать всё с нуля.

Мне неприятно, что он так отзывается о маме. Без разницы, кто из них прав, кто виноват, но слушать, как они поливают друг друга грязью, невыносимо. Что с ними случилось? Почему они не смогли нормально расстаться?

— В Питер подамся. Только вот дедушка… — он вздыхает.

— С ним всё очень плохо? — тревога сжимает сердце.

— Да, Сонь. Если и выживет, останется как растение. Бабушка просила не уезжать. Но я не смог. Все равно ничем ему помочь не могу. Я в Москве проездом, решил к тебе заехать.

Он испытующе смотрит на меня. А я думаю, что ничего мне в пору развода не показалось. Он привык жить только для себя.

— Ты Арсу звонил? А Егору? — вырывается у меня зачем-то.

Тут нам приносят наш заказ, и отец не отвечает мне сразу.

— Нет, Сонь. Их мать обработала. Они на ее стороне. Но ты же — моя девочка? — он улыбается как-то заискивающе.

Молчу. Желание съесть лошадь сменяется мутным чувством тошноты.

— Плохо мне одному. Поедешь со мной? Питер очень красивый город. Ничуть не хуже Москвы.

— А мама?

— А что мама, Сонь? Она теперь и времени вам толком не уделяет. У нее другое развлечение есть. С молодым жеребцом в койке кувыркаться.

Я краснею. Ужасно стыдно это всё слушать.

— Поехали, Сонь? Вдвоем веселей, — и через паузу он делает совсем уж бестактное замечание, — Мать на тебя алименты будет платить.

Это он хочет так ей досадить? Через меня?

— Ты не беспокойся, у нас всё хорошо будет. Тогда я сам не свой был. Вот и творил всякую дичь.

После этих слов я вспоминаю его перекошенное лицо, когда он меня едва не ударил.

Отодвигаю тарелку с дымящимися хинкали, хватаю ветровку и рюкзак.

— Нет! — выкрикиваю, сама толком не понимая, почему себя так веду.

— Сонь?! — отец теряется.

— Не ходи за мной. Ешь и езжай в свой Питер. Я такси вызову, — пулей вылетаю из ресторана. Вызываю такси через приложение, по щекам катятся злые слезы.

Он приехал сюда не ради нас, своих детей. Он снова пытается зацепить мать, считая ее во всем виноватой. Таким, как он, нельзя верить. Он бросил своих родителей в самый тяжелый момент и поехал решать свои проблемы. Неужели он считает меня такой дурочкой?

Почему нас предают самые близкие? Те, от кого мы этого не ждем вовсе? Почему этот мир устроен так несправедливо?

Папа пытается дозвониться. Я не беру трубку. Не могу переступить через себя. Звоню бабушке. Она плачет мне в трубку. Терпеливо ее выслушиваю, спрашиваю, нужна ли им какая-то помощь. Мало ли что… Нет, помощь им не нужна, но она очень расстроена из-за того, что папа уехал, а не остался с ней.

На меня после этого разговора нападает жуткое раздражение. Я почти все время сижу у себя. Не могу смотреть на радостную маму, довольного Марка, веселого Арсения. Всё это кажется мне неправильным.

Уговариваю Марину, свою одноклассницу, сказать моей матери, что в пятницу иду к ней с ночевкой. На самом деле запрыгиваю вечером в спорткар Мота. Без каких-либо мыслей. С тупым желанием отрываться.

Марк

— Нат, сегодня не смогу приехать. Нагрянули корейцы, которым приспичило развлечься. Нет, послать их не могу. В понедельник подписание важного контракта.

В ответной ничего не значащей фразе — холод. Ощутимый и пробирающий до костей.