Книга Училка моего сына, страница 20 – Натали Лав

Он меня встряхивает. Как куклу. Коротко и жестко.

— Ясно? И у меня есть видеозапись нашей жаркой ночки, поэтому в полицию идти тоже не советую — мои адвокаты от тебя мокрого места не оставят. А у тебя брат под опекой. Отберут ведь...

Бьёт по самому больному. Так, что начинаю хватать ртом воздух.

— Вот... И до тебя всё начало доходить... - говорит уже медленней. И убирает руки.

Садится на кровать, отворачиваясь от меня. Потирает рукой лицо.

— Короче — ступай в душ, не устраивай истерик и поезжай домой, Лия Сергеевна. А то на работу опоздаешь. Детишки расстроятся.

Я воображаю, что у меня в руке нож, и я его бью в спину, наношу и наношу удары. Льётся кровь... От этой картины делается хорошо. Впервые по-настоящему хорошо за эти ужасные часы, что я провела вместе с ним.

Но это лишь воображение. Ножа у меня нет. Да и вряд ли я смогла бы ударить живого человека. Скорее, себя бы позволила убить...

В одном этот подонок прав, мне нужно домой. Брат дома один, всю ночь. Только бы с ним ничего не случилось! Тревога за единственного близкого человека, да еще и ребёнка, вытесняет все остальные мои переживания.

Мне нельзя думать о себе. Мне нужно думать о Богдане.

Я снова закрываюсь одеялом. Потихоньку сползаю с огромной кровати на пол, стягиваю с собой одеяло.

— Ванная где? — мой голос звучит глухо.

— Там, — отец моего ученика — Захар Матвеевич Кабирин, рукой указывает мне направление, где в его спальне находится ванная комната.

— Где мои вещи? — задаю следующий вопрос.

Мне нужно вернуться домой. Я не могу поступить, как родители, и бросить брата на произвол судьбы. Хотя они и не бросали... Они просто погибли в автомобильной аварии. Так тоже бывает.

— Платье... Хм. Не подлежит реставрации. Вон у стены пакет — там спортивный костюм... И бельё, — мужчина роняет слова медленно, словно не хотя.

Я выпрямляю спину.

— Я не возьму, — цежу тихо, — Где мои вещи?

Мне не нужны его подачки. Мне ничего от него не нужно!

— Вот что... Или возьмёшь и оденешь то, что дали... Или уйдёшь отсюда голой... Я понятно объясняю?! — теперь в нём ни капли напускного спокойствия.

Я сглатываю. Что я делаю? Мне надо выбраться отсюда, пока меня не убили...

— Да, — говорю тихо-тихо.

И торопливо иду в ванную. Даже злополучный пакет прихватываю с собой.

Но в дверях оборачиваюсь:

— Мне нужен мой телефон, — произношу твёрдо.

Мне нужно позвонить брату и убедиться, что с ним всё в порядке.

— Зачем?! — цедит Кабирин, едва сдерживаясь.

— Чтобы позвонить брату, — отвечаю я честно.

Он всматривается в меня, словно пытается вскрыть мне черепную коробку. Взгляд — неприятный. Он сам — мне отвратителен. Я начинаю тут задыхаться.

Поджимает губы, идёт к комоду, на котором я вижу свою сумку, а рядом с ней свой сотовый. Как я раньше не заметила?

— На, — протягивает мне мой телефон, — При мне звони. И на громкую поставь.

Требует. Так, как будто имеет какое-то право.

Но я не в том положении, чтобы вступать в пререкания.

Я набираю номер брата. Подчиняюсь требованиям Кабирина.

— Лий! — взрывается аппарат громким вскриком после второго гудка, — Лий...

А потом братик начинает плакать. Мне так его жалко... У нас всего полгода назад родители погибли.

— Где... ты? Я... испугался... - говорит он, заикаясь.

Десять лет мальчишке всего. И я понимаю, чего он испугался. Тогда, когда не стало папы с мамой, мы этого тоже не ждали. Такого никто не ждёт.