Книга Училка моего сына, страница 19 – Натали Лав

Лия

Я спала на краю, сжавшись в комок. Даже во сне мне хотелось исчезнуть — из этой комнаты. И желательно — из этого мира.

Но сон обрывается, впуская реальность. Реальность, с которой придётся жить. И с которой нужно будет что-то делать. Если хватит сил.

Разлепляю веки. Разглядываю незнакомую обстановку в рассветном мареве. Понимаю, что меня разбудило — пахнет кофе. Настоящим, только что сваренным.

Я люблю кофе. Но сейчас тошнота подкатывает к горлу. А кошмар произошедшего разливается по телу так, что хочется вскочить и побежать.

Только дадут ли? Вчера не дали... Я и помыслить не могла, что такое может случиться на самом деле.

Да и вскочить... Какое тут вскочить?! Тело тяжелое, словно деревянное. Всё болит — от макушки до пяток. Между ног саднит. Хочется плакать...

— Проснулась? — раздаётся спокойный голос... моего мучителя.

Застываю, сжимаюсь еще сильнее. Пусть он меня больше не трогает... Пожалуйста!

— Проснулась, — подводит он черту, понимая, что я не сплю, — Тогда встаёшь, идешь в душ, одеваешься. Я вызываю тебе такси. И ты отбываешь восвояси.

Я продолжаю лежать. Не двигаюсь. Я его боюсь... И ненавижу. И выплеснуть из себя эту ненависть не могу, потому что боюсь.

Раздаются едва слышимые шаги — он обходит кровать.

Я не успеваю опять закрыть глаза и теперь рассматриваю мужские домашние брюки. Видимо, очень дорогие.

На тумбочку с моей стороны опускается белоснежное блюдце и такая же чашка, от которой распространяется аромат кофе.

Мужчина присаживается на корточки. Встречаюсь с ним взглядами.

Вчера ночью всё казалось страшнее — а теперь...

— Ты — моральный урод... - цежу я, чувствуя его запах.

Его запах, который въелся во все поры моей кожи.

Кивает. Лицо абсолютно спокойное.

— Такой и есть. Даже спорить не буду. Но! Я очень богатый моральный урод. Поэтому, Лия... Сергеевна, — то что он добавляет к моему имени отчество — это воспринимается мной, как издёвка.

Находиться на таком расстоянии от него — невыносимо. И я, преодолевая себя, отодвигаюсь, вцепившись в одеяло, которым накрыта, на середину кровати. Пытаюсь сесть, закрываясь одеялом.

— Блядь... - ругается он, — Детский сад!

Его лицо становится злее. Но сейчас, когда в комнате становится светлее, мне уже не так страшно, вернее, почти не страшно. Меня захлёстывают боль и отчаяние.

Хочется сказать что-то обидное и резкое, но ничего не приходит на ум.

А он — он внезапно дёргается в мою сторону и оказывается на кровати, разрушая мою иллюзию безопасности в считанные доли секунды.

Хватает за плечи... Руки сильные. Сам, хоть и не раскаченный, тоже сильный. Я против него — пыль.

Одеяло падает, потому что я начинаю вырываться, хоть и кажется, что теперь в этом нет никакого смысла. Это нужно было делать ночью. Брыкаться, отбиваться, звать на помощь. А теперь — теперь всё случилось.

Одеяло падает, обнажая мою грудь. Он тоже голый по пояс.

Он стискивает мои плечи еще сильнее, но глаза шарят по моей голой груди. Взгляд мужчины темнеет, он сгладывает — дёргается кадык.

— Не трогай меня! — взвизгиваю я, неожиданно для нас обоих.

Он лишь вдавливает пальцы в мою кожу.

— Вот что... Принцесса из леса... Был неправ — не надо было тебя трогать. Но! Детка, ты на моём члене три раза за ночь кончила, поэтому нечего тут из себя святую невинность изображать.