Книга Училка моего сына, страница 16 – Натали Лав

И я сама падаю... В страх и неизвестность.

Кабирин кладёт свои руки мне на талию, притягивает ближе к себе, утыкается лицом мне в изгиб шеи.

— Чего трясешься, как зайчишка? Тебе самой понравится... - втягивает мою кожу себе в рот.

Раскрытыми ладонями проводит по моей спине. Гладит... Даже как будто нежно. Да и в шею целует, не причиняя боли.

— Иди-ка сюда, маленькая сладкая девочка, — голос мужчины хрипит и сипнет.

Он укладывает меня на пушистый мягкий ковёр, расстеленный перед камином. Светло-бежевый. Я не пытаюсь отбиваться. Мне кажется, это его только сильнее разозлит, но продолжаю дрожать.

А он... Он раздевается — снимает и отбрасывает пиджак, вытаскивает из брюк рубашку, которая была расстегнута на пару верхних пуговиц. Расстегивает остальные и тоже её снимает, тоже бросает. Ногами снимает ботинки, отталкивает их от себя. Его руки дотрагиваются до пряжки ремня...

Это конец. Он не остановится. Главное, чтобы не искалечил.

Прикрываю глаза, чтобы не смотреть. Зачем мне запоминать весь этот кошмар? Чтобы потом не стереть из памяти?

Слышу шебуршание одежды и тяжелое мужское дыхание. Потом мужские пальцы дотрагиваются до моей щеки.

И вытирают слезы... Оказывается, я плачу. Я даже не заметила.

— Чшшш... Я сделаю тебе хорошо...

Захар

Тело девушки бьёт крупная дрожь. Это заметно. Из-под смеженных век тонкими струйками текут слёзы.

А я — я слишком... Слишком заведён, слишком возбуждён, слишком её хочу. Срабатывает что-то дикое и первобытное, какие-то древние инстинкты.

Наверное, с самого первого момента первой встречи я чувствовал, что этим всё и закончится — нашим сексом. И я её сейчас не отпущу. Просто не смогу. Член встал еще тогда, когда мне позвонили и сказали, что отловили училку и везут ко мне.

Сейчас всё, что я хочу — это трахать её. До самого утра.

Да и девочка стоит этого — чистая бархатистая кожа цвета кофе с молоком с россыпью мелких родинок то тут, то там, небольшая грудь с розовыми сосками, которые сейчас напряглись и напоминают камушки, длинные цвета молочного шоколада волосы, разметавшиеся по ковру, правильные черты лица в отблесках живого огня. Она пока в трусиках. Но это пока и ненадолго. Трусики — бежевые, кружевные, через них просматривается плоть, такая желанная в эти мгновения.

Но вот с тем, что она до жути боится близости, нужно что-то делать. Я не собираюсь на самом деле применять насилие — это преступление — ударить её. Преступление против её красоты и нежности.

Но вместе с тем, я осознаю это — я упиваюсь своей властью над ней, тем, что она боится меня, признаёт во мне сильнейшего и готова принять меня и смириться со своей участью. Она даже не пытается сопротивляться. Её беззащитность заводит лишь сильнее.

И вроде бы диссонанс, но я всё равно кайфую, дотрагиваясь до девичьей щеки, стирая солёную влагу.

Сам я полностью обнажён. Воздух проходится волнами по разгоряченному телу, добавляя остроты ощущениям.

Целую её в уголок губ. Отворачивается.

Ладно. Есть способы поправить и это.

Встаю. Лия тут же открывает глаза. Пусть смотрит. Иду к журнальному столику, где у меня коньяк, плещу в свой стакан. Ничего страшного, что я из него пил. У нас с Лией Сергеевной много что этой ночью станет общим.

Беру стакан с коньяком в руку и возвращаюсь к девушке. Протягиваю ей руку. Она смотрит на меня глазами, полными слёз, но руку подаёт. Сажаю её, опускаюсь перед ней на колени, подношу стакан к губам.