Книга Училка моего сына, страница 43 – Натали Лав

— Я не знаю, Лий... Что мне сделать, чтобы тебе не тошно было?

— В окно выйдешь? — белеет лицом.

Но взгляд такой, что меня пробирает.

И что-то такое случается со мной. Наверное, крыша едет окончательно.

— А тебе легче будет?

— Да! — так зло...

Что меня перемыкает. Какой-то смысл во всей этой грёбаной жизни есть вообще?

Я не могу сказать, что мной движет, но я иду на кухню. Вот нравится мне там. И без каких-то особых колебаний распахиваю окно, запрыгиваю на подоконник...

— Стой! Придурок! — кричит Лийка, хватая меня за одежду.

Вроде выбрасываться я не собирался. Вообще был далёк от таких мыслей.

Только нога скользит по подоконнику. И я всё-таки вываливаюсь в окно, успев ухватиться за шторку.

Лийка кричит... Так кричит, что того и гляди барабанные перепонки лопнут.

Мне везёт, шторка оказывается не занавеской из шелковых ниточек, а из какого-то плотного материала. Да и Лия Сергеевна совершает совсем уж странный поступок — обматывает шторку за трубу, закрепляет её.

Еще несколько минут я карабкаюсь обратно в окно.

Но залезаю.

— Какой же ты идиот! — мне в грудь врезаются два изящных кулачка.

И Лия плачет, сотрясаясь от рыданий.

Обнимаю её.

— Ну, ты ж сказала, чтобы я выпрыгнул.

Лия

Сердце колотится так, что уши закладывает. Зажимаю рот рукой, чтобы не выть в голос. Я так испугалась! Пока Захар лез по шторке обратно, карниз оторвался. Хорошо, что труба выдержала... Иначе бы...

Смерть — это страшно. Ничего нет страшней. Когда больше нет человека. Наверное, мне бы надо ему её желать. Да я её ему и желала. За то, что так со мной обошёлся. Но вот он повис там — и всё внутри оборвалось. Не хочу...

— Тихо, тихо... Лий, ты чего? Всё нормально уже? Перепугал? — Кабирин тянет ко мне руки, а я продолжаю трястись и зажимать рот рукой.

На пороге кухни появляется Богдан с круглыми глазами. Бледный и перепуганный. А я сама в таком состоянии, что его даже успокоить не могу.

И вот тут я понимаю, почему Кабирин так в жизни хорошо устроен.

Богдан разлепляет губы и спрашивает:

— Что такое?

Захар как ни в чем не бывало — хотя это скорее напускное, я стою близко и вижу, как у него подрагивают руки, — закрывает окно.

— Привет! Да я вот полез шторку поправить, а в итоге — карниз твоей сестре оторвал... Бедовый я, да?

Богдан как-то сразу розовеет и проходит на кухню.

— Нет. Со всяким бывает. Ты же хотел как лучше...

— Лий... - теперь Захар обращается уже ко мне, — Ты сядь. На тебе лица нет.

А я себя так и чувствую — что на мне нет лица. Захар усаживает меня на стул, наливает в стакан воды, я отпиваю несколько глотков и что-то перед глазами всё начинает темнеть.

— Лий! Ты чего? — зовёт меня Кабирин.

— Не знаю... - шепчу я в ответ, — Что-то мне как-то...

Я даже не договариваю фразу — так сильно кружится голова.

Чувствую, как Захар подхватывает меня на руки и куда-то несёт. Я его уже даже не боюсь.

Он приносит меня в мою комнату, укладывает на кровать.

Надо мной склоняются два лица — Захара и Богдана. Оба — обеспокоенные.

— Ты ела сегодня? — вопрос Захара вызывает замешательство.

— Не ела она ничего, — сдаёт меня с потрохами Богдан, — Я ей говорил, говорил... А она — аппетита нет... На диету, наверное, села.

А после еще и вздыхает так... Забавно.

— Девочка...

— Так дело не пойдёт. Что хочешь?

Похоже, Богдан был прав, когда настаивал на том, чтобы я поела. Человек не способен существовать на одном воздухе и воде.