Книга Училка моего сына, страница 67 – Натали Лав

Мотаю головой, стряхивая это наваждение. Сейчас я готова признать очевидное — я на него реагирую. Только что с этим делать, мне непонятно. Да и не до этого сейчас мне.

— На сегодня я, похоже, наработался. Все, поехали, — говорит мне Захар и встает с дивана.

Я чувствую себя настолько беспомощной, что не спорю с ним. Мне просто очень хочется снова увидеть брата, просто обнять его. Мне хочется, чтобы мы с ним оба оказались в безопасности.

Но я продолжаю сидеть на диване в какой-то прострации, не в силах пошевелиться.

— Лия! Пойдем! — более настойчиво повторяет Захар и подает мне руку, побуждая начать действовать.

Я несколько секунд смотрю на протянутую руку, потом вкладываю в нее свою ладонь, опираюсь на руку Кабирина и встаю.

Захар неожиданно легонько касается моей щеки губами:

— Всё будет хорошо, — снова заверяет он.

Я как робот, чисто механически киваю на это. Мне кажется, что моя жизнь никогда не доберется до отметки "хорошо".

Захар быстро собирается и, приобняв меня, выводит из кабинета. Я не отстраняюсь. Не вижу смысла. После мы с ним спускаемся вниз, садимся в машину и уезжаем. Я не спрашиваю куда. Он сказал — домой. Скорее всего, на ту квартиру, где начался весь этот кошмар.

Однако мы приезжаем не туда. Машина заезжает на территорию особняка.

— Где мы? — спрашиваю с опаской.

— Дома, Лия, дома. Я здесь живу, — отвечает Захар ровно, но словно коршун наблюдает за моей реакцией.

Беспокойство усиливается.

— Зачем ты привез меня сюда? Кирилл тоже тут живет? — Господи, что за дурацкий вопрос! Конечно, здесь... Где ему еще жить... — Это плохая затея, Захар. Кирилл...

— Кириллу восемнадцать, Лия. Пора становится взрослым. Со мной никто не нянькался. И ему тоже пора вырасти. Особенно из комплекса обиженного ребенка. Жизнь — это трудно и тяжело.

Видно, что Кабирин не сомневается. Хотя мне кажется, он не прав. В отношении собственного сына — вот точно.

Этот разговор происходит, когда мы выходим из автомобиля и поднимаемся по ступенькам к двери. Дом у Кабирина — красивый, конечно. И такой же, как хозяин, опасный.

— Я не выпила таблетку, — говорю ему, едва переступаем порог его дома, — Хотела... Даже купила их, но не выпила.

Сознаюсь ему. Он оборачивается, застывает на месте, молчит и, когда я уже не жду никакого ответа заявляет:

— Ну и хорошо... - причем видно, что доволен.

Чему радуется, непонятно. Какие дети в нашей ситуации?!

Отворачивается, собирается идти дальше, но вдруг снова останавливается и снова оборачивается ко мне.

— Я тогда тоже признаюсь — те таблетки, которые ты купила в аптеке, это не экстренная контрацепция. Я велел их подменить.

Застываю на месте, гляжу на него во все глаза, не веря тому, что слышу.

— Я больше так не буду, — выдает Кабирин, заметив, как я на него смотрю.

И сейчас так Богдана мне напоминает, когда он что-то натворит. Вообще в мужчинах все равно остается что-то от мальчишек. Непоследовательное, детское, безбашенное — оно остается с ними на всю их жизнь.

— Захар, ты хоть понимаешь, что ты творишь? — спрашиваю, а сама не знаю, что мне хочется сейчас сделать больше: расхохотаться, как умалишенной, или отлупить его всем, что попадется под руку.

Сделать ни того, ни другого не успеваю, он сцапывает меня в объятия, всматривается в мои глаза и говорит то, чего я от него совсем не жду.