Книга Училка моего сына, страница 8 – Натали Лав

Зарплату, которую обещают платить, вроде бы платят, но в школе есть система штрафов. И меня штрафуют. Из-за выходок Кабирина, который является негласным лидером школы. Как-то он сумел подмять всех под себя. Но несмотря на моё личное отношение к этому юноше, я готова признать за ним потрясающие организаторские способности и ужасающее отсутствие человечности.

Поэтому наша война за справедливость сказывается и на моем материальном положение. И я ничего не могу с этим поделать — денег хватает, чтобы выплачивать ипотеку и содержать брата. На себе приходится экономить.

Вчера мы с Кириллом снова поругались. Он обожает доводить не только меня, но и других. Это доставляет ему какое-то извращенное удовольствие. В школе есть дети и из обычных семей, их немного, но они есть. И опять эта разница в материальном положении.

Кирилл "в шутку" залил такому своему однокласснику — тихому, воспитанному мальчику — Никите, рюкзак с учебниками какой-то красящей фигнёй. Никита расстроился практически до слёз и объяснял мне, что теперь придётся покупать всё новое — а это лишние расходы. Я его прекрасно понимаю — у самой нет денег на сапоги, я их скотчем проклеиваю. День отхожу, и снова заклеиваю. К новому году обещают хорошую премию, может, с неё куплю.

Ругаемся мы теперь больше наедине. Так, по крайней мере, Кабирин не расценивает это, как покушение на его драгоценный авторитет. Но в этот раз я высказываю ему всё, что о нём думаю. Он лишь щурится. И молчит.

Утро субботы выдаётся нервным — сегодня мне нужно снова в школу, Богдан кашляет, я боюсь, что разболеется. Но температуры пока нет, а на работу мне надо.

В итоге я опаздываю и прихожу в класс последней. Для того, чтобы на меня сверху вылилась какая-то маслянистая дрянь. Я в зимней куртке и как назло успела снять шапку... Облитая чем-то дурно-пахнущим...

Раздается дружный хохот. И вместо субботника — разбирательство в кабинете директора.

Как ни странно, в этот раз Юрий Семёнович вызывает отца Кабирина. На понедельник.

Но это слабое утешение. Куртка безвозвратно испорчена, джинсы тоже. На сапоги, к счастью, не попало.

А вот волосы... Мои длинные волосы — промыть оказывается невозможно. Приходится стричься. И теперь у меня новая стрижка — каре.

Мне с ней непривычно, чувствую себя неуютно. Единственное радостное событие, что брат не разболелся.

Такой я и встречаю понедельник. А еще мне приходится ходить в осеннем пальто, потому что больше не в чем.

С Кириллом мы сталкиваемся утром понедельника в школьном дворе. Он паркует машину на школьной парковке, выходит из салона и догоняет меня, спешащую на работу.

— А вам так лучше, Лия Сергеевна. Прям такая конфетка сразу. Что я почти влюбился...

Кошу на него глазом.

— Вы, Кирилл Захарович, приболели никак? Температура у вас похоже? — здесь нас никто не слышит, и необходимости вести себя подобающе тоже нет.

— Вы ж красивая. Молодая. Этим надо пользоваться, чтобы в жизни хорошо устроиться. На честном труде далеко не уедешь, — всё тот же непробиваемый сарказм...

Собираюсь что-то возмущенно ляпнуть, но Кирилл меня опережает:

— А папа сегодня будет. У вас будет шанс поплакаться на его широкой груди на непутевого меня, — с этой фразой он сруливает куда-то в сторону, куда его активно зазывают такие же здоровенные лбы, как он сам.