Книга Сопротивляться бессмысленно, страница 61 – Юлия Резник

Я истерично всхлипываю. Тоже мне аргумент!

— Ясно. Я поняла. Если что — позвоню, — шепчу, сбрасывая вызов.

На автопилоте добираюсь до дома. Щёлкаю ключами по кнопке домофона, не попадаю, злюсь, потом снова пробую. Ноги ватные. Я захожу в квартиру, вешаю рубашку на плечики. Принимаю горячий душ. Завариваю крепкий кофе — уже как будто смирившись, что это последние минуты свободы. И да, я знаю, что Багиров бы в жизни на это не пошёл. Он бы скорее добровольно лег под каток «правосудия», чем поступился бы принципами. А я, наверное, слишком слабая… Подчиняюсь обстоятельствам. Иду туда, где мне страшно. К тому, кто меня сломает. Не потому, что это путь наименьшего сопротивления, а потому что в сложившихся обстоятельствах другого пути не вижу. Его не существует. Я пыталась его найти, но все напрасно. А значит, выход один. Казанцева права. Я просто не могу допустить, чтобы Багиров принес себя в жертву. Потому что люблю…

Тянуть время дальше бессмысленно. Все решено. И будет лучше прояснить ситуацию сразу. На удивление, когда я достаю телефон и удаляю номер Тегляева из черного списка, у меня даже не дрожат руки. Жму на дозвон. Вслушиваюсь в гудки. Иван, конечно же, не спешит отвечать. Ну… это предсказуемо. Вряд ли этот садист упустит свой шанс отыграться за все те случаи, когда я сама его игнорировала. Он кайфует, осознавая, как мне сейчас плохо. Он как вампир — жрет мои эмоции ложками. Он упивается ими.

Проходит полчаса. Я не нахожу себе места. Сижу, стою, потом просто мечусь по квартире, будто зверь в клетке. Снова ему звоню. И снова наталкиваюсь на игнор. Он даже не сбрасывает! Просто молчит. И постепенно меня все же начинает трясти от мысли, что это только прелюдия, а главное унижение впереди.

Я больше не звоню. Зачем? Если все впустую. Я пишу ему в мессенджер. Пальцы не попадают на кнопки, я стираю получившуюся абракадабру и пишу снова.

«Привет. Мне нужно с тобой поговорить. Это важно. Очень. Пожалуйста, дай знать, когда и где мы можем увидеться».

Пожалуйста. Я написала ему «пожалуйста»… — клокочет в горле истерика.

Кладу телефон на тумбочку. Отхожу. Сажусь на пол. Смотрю в одну точку. Потом возвращаюсь. Проверяю, не прочитано ли. Нет. Но это вовсе не означает, что мое послание не просмотрено. Наверняка Иван видел пуш. А его молчание — просто очередная иезуитская пытка. Чтобы причинить боль, унизить и напомнить лишний раз, что я теперь играю по его правилам. Но если это плата за шанс вытащить из тьмы того, кто спас меня тогда, когда никто другой даже не посмотрел бы в мою сторону — я готова ее заплатить. Или… не готова, но мне придется. Впрочем, какая разница?

Звонок раздается ближе к ночи, когда все внутри уже немеет от страха и нетерпения.

— Ба! Какие люди. Даже глаза протер — думал, показалось.

— Нет, не показалось, — заставляю себя рассмеяться, подыгрывая выбранному Тегляевым тону беседы.

— Так чему обязан, котенок? Ты же убеждала меня, что все. С дерьмом смешивала. Про абьюз на весь мир кричала.

— Ты знаешь, что случилось, — шепчу я, хотя, да, лучше было бы играть. Не показывать ему то, как мне плохо. — Отпусти его. Он ни при чем. Твоя взяла.

— Как-то неубедительно ты просишь, Сабинка. Прям вот не верю…

— Скажи, как попросить, чтобы тебе понравилось — я это сделаю, — говорю, сглотнув подкатившую к горлу тошноту.