Книга Сопротивляться бессмысленно, страница 62 – Юлия Резник

— Да я вообще думаю, что поздно ты спохватилась. Сегодня вот зашел с друзьями в один премиленький ресторанчик, гляжу по сторонам, Сабин, а тут сто-о-олько красивых ба-а-аб. Чего меня заклинило на неблагодарной суке вроде тебя? Теперь даже не знаю.

— Ну, заклинило ведь, — пру напролом, до холода в конечностях испугавшись, что он реально сольется, и тогда Багирову уже никто не поможет.

— Хм… Еще и самоуверенная.

— Вань, — добавляю в голос низкие соблазнительные нотки, — ну, ты сам говорил — мы оба хороши. Может, хватит уже? Помиримся?

Одной рукой прижимая телефон к уху, другой — опираюсь на стену. От отвращения тонкие волоски на моих руках стоят дыбом, как шерсть у приготовившейся атаковать кошки.

— Ну, приезжай. Сравню… Мало ли, — смеется мне в ухо.

— Прямо сейчас?

— Сама ж говоришь — соскучилась. Чего тянуть? — потешается Тегляев. Господи, дай мне сил.

— Конечно, — прикрываю глаза. — Адрес скинешь?

Он скидывает название ресторана, пока я одеваюсь. Хорошо изучив его вкус, надеваю льнущее второй кожей к телу платье. Чулки, шпильки… Вызываю такси. Выхожу из дома, не чувствуя ног. Я иду, но будто лечу над асфальтом. Губы онемели. Внутри пусто. Совсем. Внутри я… мертвая. И мне не воскреснуть.

Крашусь в машине. Судорожно проводя тушью по ресницам, очерчиваю красной помадой рот. Он любит, когда мои губы оставляют следы на его члене. От одной только мысли об этом мне хочется выпрыгнуть из машины на полной скорости под колеса проносящегося мимо КамАЗа. Но я лишь сильнее вжимаюсь в диван — нельзя. Ведь я затеяла это все ради Лёши!

В ресторан захожу как во сне.

— Меня ждут. Столик на имя Тегляева, — бросаю выскочившей мне навстречу хостес.

Та кивает и провожает меня, но не за столик, а в отдельный кабинет. Глаза с трудом привыкают к царящему там полумраку. В уши льются женский смех и негромкие мужские голоса. И только потом я вижу, да… И Тегляева в обществе пары друзей, и скрашивающих их досуг девок, которых насчитываю аж шестеро.

— Ну, чего застыла, Сабинка? Присоединяйся. С этого бока свободно, — ржет Иван, постукивая ладонью по ляжке. И никак его не смущает, что другое бедро почти оседлала расфуфыренная рыжуля.

Как марионетка, послушно устраиваюсь рядом. Это полная жесть, но на секунду мелькает мысль, что я сама виновата… В конце концов, когда мы были вместе, он никогда не унижал меня на людях.

«Ага, только убить пытался, — отзывается язва внутри. — А так, конечно. Все отлично. Не жизнь, а сказка!»

— Ну, чего сидишь?

— А что делать?

— Я же сказал — убеждать меня, что ты лучше.

— Вань, — умоляюще шепчу я. — Не надо… Ты же хотел по-человечески, — напоминаю. — Дать нам второй шанс…

Говорить о личном в присутствии такого количества посторонних людей, наверное, унизительно. Но мне уже все равно.

— Ребеночка родить, — начинаю плакать, уткнувшись ему в шею.

Вру, конечно. Какой ребеночек, господи?! Тем более от Тегляева, но… Я тоже изучила его слабые места, да. Это — аргумент.

На щеках Ивана вздуваются желваки. Он сощуривается, но откидывает от себя рыжую, будто та и не человек вовсе. Дергает меня за руку.

— Пойдем.

Семеню за ним на высоченных каблуках. Врезаюсь в спину, когда он останавливается перед гардеробом. Хватает ветровку и, не оглянувшись, идёт вперёд. Вместе мы выходим на улицу. Прохладный воздух обжигает щеки, остужает голову. Борюсь с желанием сбежать. Ага, тупо дать деру. И будь что будет.