Онлайн книга «Сопротивляться бессмысленно»
|
Я замираю. Машинально возвращаю в карман телефон. И, стиснув челюсти, остаюсь безмолвно наблюдать за происходящим. Новые знакомые о чем-то оживленно болтают. Живые, радостные, молодые… И нет между ними прошлого, нет болезненных решений. Он наверняка свободен. Она теперь тоже. В любой момент эти двое могут взяться писать свою историю. И в ней не будет подводных камней. Саби кивает, улыбается, что-то отвечает, проводит рукой по волосам, стряхивая снег. Парень берется ей помогать, а меня едва не сбивает с ног волной ревности. Удушающей паники от запоздалого понимания того, что пока я мечусь, присматриваюсь, взвешиваю и соображаю, как лучше, она может решить все за нас обоих и… просто двинуться дальше. Вот сейчас они обменяется контактами. Он позвонит. Или напишет, кажется, нынешняя молодежь предпочитает общаться так. Затем последует приглашение на кофе, которое Сабина с радостью примет. Ведь… почему бы и нет? Она никому ничего не должна. Она, мать его так, свободна. А я… Черт, кто я? Хозяин собаки, с которой она мне иногда помогает? Неудавшийся друг? Тупо бывший? Пряник с визгом прыгает в сугроб, Саби опять смеётся. Что-то отвечает парню. Тот усмехается, глядя на неё с интересом. Холодное, едкое чувство поднимается откуда-то изнутри. Я даже не понимаю, на кого злюсь… На себя, на него или на весь этот долбаный мир без разбора на составляющие? Сделав пару шагов вперёд, я спускаюсь по склону и чуть громче, чем нужно, зову: — Ко мне, Пряник! Иди к папочке… Щенок взвизгивает и стрелой мчится ко мне. Сабина оборачивается. На лице ни капли раскаяния. Хотя с чего бы ему там взяться? Она ни в чем перед тобой не виновата, осел! Парень говорит что-то ей на прощание, одаривает меня любопытным взглядом и уходит. Я успокаиваюсь. Кажется, до обмена контактами дело не дошло. И можно выдыхать. В попытке осознать, как я докатился до такой жизни, опускаюсь на корточки, чешу Пряника за ухом. Он бьёт лапами по снегу, норовит облизать мне лицо длинным розовым языком. Несколько раз мы его ловили за поеданием чужих фекалий, поэтому от этой нежности я не без отвращения отказываюсь. — Фу, Пряник! Нельзя… Пес делает вид, что не знает такой команды. И набрасывается на меня с еще большим усердием. Саби хохочет. Плюхается прямо в снег рядом с нами. — Ты чего так долго? Видишь, как он соскучился! — мягко спрашивает она. Я бурчу что-то невнятное. Про работу и пробки… А внутри всё жжёт. Не от мороза и не от ветра. От осознания того, как легко кто-то другой может войти в её жизнь, если я буду тормозить. — А ты? Обидевшись, что я отказываюсь от его «поцелуев», Пряник переключается на Сабину. Та со смехом от него отбивается, и потому действительно не понимает, да… — Что я? — Ты соскучилась? Ее смех резко обрывается. В глазах мелькает растерянность, растерянность сменяется недоверием, недоверие — такой ранимостью, что мне хочется себя уебать с ноги за то, что так долго мял яйца. — Очень, — сипит, обхватывая колени руками. — Я тоже, — усмехаюсь, отводя прилипшие к ее щеке волосы. — Пойдем? Не сиди на холодном. Тебе еще детей рожать. Хочется сказать «мне», но я прикусываю язык, боясь тупо ее спугнуть. Это мне тридцать пять. А ей двадцать три только. И дети, наверное, последнее, о чем она думает в таком возрасте. И это еще одна сложность, нестыковка… Еще один момент, где нам потребуется компромисс. |